Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Там человек! Они несут человека! — Он хотел добавить еще что-то, но в это время Штубер наградил его за бдительность выстрелом из бесшумного пистолета. Упустив карабин, гвардеец рухнул на мостовую.

Поднырнув под сверток, чтобы помочь товарищам, Штубер ранил другого охранника, швырнул гранату в появившуюся из-за угла группку гвардейцев и, толкнув ковер в кузов, метнулся к приближающемуся мотоциклу.

— Не стрелять, там Хорти! — во всю мощь своей глотки крикнул Скорцени по-венгерски. — Мы арестовали Хорти! [98] Исторический факт. Именно так, в ковре, и был вынесен из здания, в котором его арестовывали, Николас (Миклош) Хорти. В некоторых наших изданиях сообщается, что так, в ковре, был похищен регент, адмирал Миклош Хорти, но это ошибочное мнение. Некоторых исследователей сбивало с толку то, что младшего сына регента называли так же, как и его отца, — Миклош. Хотя в быту, чтобы отличать от правящего отца, его все же чаще называли Николасом.

Это предупреждение явно предназначалось охране Николаса. А для большей убедительности он швырнул в отступивших к черному ходу гвардейцев русскую лимонку.

Вслед за ней полетело еще две или три гранаты. Ожили доселе скрывавшиеся в кузове грузовика автоматчики. Отстреливаясь, группы Штубера и Скорцени отходили к машинам и подъезжающим мотоциклам. А в это время, отвлекая огонь на себя, уже вступали в бой переодетые в штатское коммандос из взвода эсэсовцев-парашютистов.

Штубер ухватился за сиденье мотоцикла, в коляске которого сидел Розданов, однако пуля настигла его в тот момент, когда он закинул ногу, чтобы садиться.

— Стоять! — рявкнул Розданов водителю и, буквально выбросившись из коляски, подхватил неудачника-диверсанта под руки.

Так и не поняв, что там происходит у него за спиной, мотоциклист прибавил газ и, наполняя площадь ревом мощного мотора, понесся к ближайшему переулку. Но к тому времени Розданову все же удалось протащить полтуловища Штубера между собой и водителем и вывезти гауптштурмфюрера из-под обстрела, хотя он продолжал утюжить синевато-сиреневый булыжник старинной площади носками развороченных ботинок.

Уже в переулке, на первом же повороте, выстрелами вверх их пытался задержать армейский патруль.

— Не стрелять! Там партизаны! Партизаны! — наконец пришел в себя Штубер. Рана была пустяковая: в ногу, царапина. — Мы — германцы! Из гестапо! Не стрелять!

Засмотревшись на патрульных, водитель-мотоциклист, который увозил Розданова и Штубера, чуть не врезался в вынырнувший из ближайшего двора черный «остин», из которого, еще не успев толком затормозить, выскочила облаченная в эсэсовский мундир Лилия Фройнштаг.

— Где Скорцени?! — крикнула она.

— Какого черта?! — прорычал Штубер. — Прикрой нас машиной.

— Я спрашиваю, что со Скорцени?

— Да жив он, жив!

— Пусть только окажется, что вы где-то там оставили его!.. — пригрозила Фройнштаг.

— Ты смотри, точно: партизаны немцев распотрошили! — не скрывая своего злорадства, проговорил рослый солдат с ярко выраженными азиатскими чертами лица. Очевидно, из степных венгерских пастухов-печенегов.

И ни один из патрульных так и не заторопился к набережной Дуная, откуда все еще доносилась стрельба.

Докуривая, венгры молча проследили, как Розданов, мотоциклисты и рыжая пигалица в черном мундире поспешно грузят раненого в «остин». И так и не успели расслышать взрыв лимонки, которую, высунувшись из машины, метнула в них Фройнштаг. Идя на задание, «коршуны Фриденталя» уже давно предпочитали вооружаться маленькими русскими гранатами-лимонками. Это были своеобразные визитки «фридентальцев».

Иное дело, что швырнула ее Лилия скорее из привычки не оставлять свидетелей, нежели из крайней необходимости.

— Кажется, здесь, — попросил Гольвег остановить машину у старинного двухэтажного особняка, где-то неподалеку от Восточного вокзала.

— Точно здесь, не ошибаетесь? — неуверенно спросил барон фон Штубер, припарковывая машину у театральной тумбы.

— Это уже вопрос не ко мне, — локтем толкнул Гольвег в бок сидевшего рядом с ним венгра. — Ты что, Олт, решил, что это мы с бароном будем твоими проводниками? Это и есть дом генерала Харди, являющегося флигель-адъютантом Хорти?

— Точно, здесь, — всполошился Олт Тибор. — Черт, задумался. — Штубер уже успел погасить фары, и Олт, чуть приоткрыв дверцу, всматривался в очертания ничем, кроме миражного сияния полуугасшей луны, не освещенного фасада. — Да, по-моему, это его пристанище.