Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

— Да, товарищ полковник, и я готов делать все, что посчитаете возможным поручить мне…

Галкин приказал увести арестованного.

— Что же будем делать, Александр Дмитриевич, — повернувшись вместе со стулом к Соколову, спросил его Галкин, — не попробовать ли завязать с немцами «игру»?..

— Да, но слишком много времени прошло с момента их выброски, поверят ли немцы и пойдут ли на…

В это время коротко, но властно звякнул телефон. Вызывала Москва.

— Слушаю… Да, это я — Галкин… Нет, не отправили еще… Думаю над тем, нельзя ли их использовать на дезинформации… Хорошо, попробуем, если пойдут на связь, сообщим.

Галкин положил трубку и опять повернулся к Соколову:

— Вот, Александр Дмитриевич, Москва не возражает заставить Алексеева послать немцам телеграмму. Если немцы поверят и завяжется связь, нам помогут. Кому поручим это дело?

— Я думаю, товарищу Ходану.

— Не возражаю.

Ход операции сначала тщательно разрабатывался в стенах управления. Цель ее заключалась в том, чтобы ложными сведениями ввести в заблуждение командование немецкой армии. Москва придавала операции серьезное значение. Тексты телеграмм, различные сведения сначала согласовывались с Центром, а затем уже шли в эфир. Немцы верили сообщениям Орлова-Алексеева. Сотрудники же Вологодского управления государственной безопасности старались придать этой связи естественный характер.

Перед выброской в наш тыл немцы снабдили своих агентов командировочными удостоверениями военнослужащих Красной Армии. Срок действия их истекал. Садились и батареи радиостанции. Об этом постоянно напоминалось немцам в радиограммах.

Но Гемприху не хотелось лишаться ценной информации, которую давал Алексеев.

В июле немцы сбросили в указанное место два баллона с продуктами, обмундированием, оружием, деньгами и документами. Они сразу же были найдены, но немцев заставили поволноваться. В очередной телеграмме сообщили, что «баллоны не могли найти».

Гемприха это встревожило…

«В баллонах кроме съестного были паспорта с вашими фотографиями. Если все это будет найдено не вами, то оставаться дальше будет опасно».

В следующей телеграмме его успокоили:

«Баллоны найдены».

Немцы не заставили долго ждать и быстро дали ответ:

«Вы молодцы, здорово наладили дело! Очень рады, что вам наконец удалось найти помощь».

Сводки Совинформбюро люди читали с болью в сердце. Немецкие полчища рвались к кавказской нефти, топтали созревшие хлеба на Украине и Смоленщине. Жестокие бои велись на подступах к Сталинграду.

С тяжелым вздохом положил газету Дмитрий Данилович Ходан. Он зашел в кабинет к следователям, переставил на карте флажки, которыми отмечалась линия фронта.. В дверь заглянул сотрудник секретариата Саша Шубейкин.

— Товарищ Ходан, к начальнику! Разыскиваю тебя по всему управлению.

Лев Федорович Галкин сосредоточенно просматривал документы, делал пометки на полях. Не поднимая головы, кивком пригласил Ходана садиться.

— Как настроение у Алексеева, Дмитрий Данилович?

— Неважное, товарищ полковник. Получил письмо от матери из Горького. Пишет, что о жене никаких известий нет. Очевидно, она осталась в оккупации.

— Поддержите его, не давайте раскиснуть. Война много горя принесла нашим людям. Многие потеряли свои семьи, близких. Надо бороться, чтобы вернуть их.

— Лев Федорович, вы помните, я подавал рапорт…

— Помню, Дмитрий Данилович, помню, дорогой… Вот сведения прислали, передайте их Алексееву. Составьте телеграмму, покажите мне — и в эфир. Все ясно?

— Ясно, товарищ полковник. Но вы не ответили на мой рапорт. — Ходан растерянно переминался у стола.

— На фронт, что ли? Думаешь, без тебя там не справятся? — Галкин поднялся со стула и энергично зашагал по кабинету. — Я понимаю тебя, — продолжал он, — нелегко слушать о неудачах на фронте. Каждому хочется быть там и непременно с оружием в руках. Но то, что ты делаешь здесь, возможно, спасет не одну, а сотни красноармейских жизней. И, может быть, окажет влияние на дальнейший ход военных действий на каком-то участке фронта.

— Но ведь эту работу могут выполнять другие, товарищ полковник!

— Совесть, скажешь, тебя грызет. Знаю, знаю… Кончится война, твои товарищи придут с фронта с орденами. А у тебя что? Найдутся и такие, которые еще оскорбительно назовут «тыловой крысой». И ты не будешь оправдываться, потому что труд твой не подлежит огласке. Никто, возможно, и не узнает, что ты водил за нос крупный немецкий разведывательный орган.