Николай Серов - Комбат

— Что с тобой?

— Да что в самом деле, товарищ старший лейтенант, карауль тут падаль всякую! Не отойди даже дров в печурку принести. Из-за какой-то сволочи торчи тут. Они с нами не больно чикаются. Это мы всегда больно добренькие.

Тарасов понимал, чем вызван этот гнев, осуждать его было нельзя да и бесполезно.

Полковник сидел в углу подвала, откинувшись на заплесневелые бревна. Глаза его лихорадочно блестели — он был бледен.

«Вот когда тебя за живое-то взяли, — глядя на него, подумал Тарасов. — Да уж любого, поди, изморозь возьмет под таким караулом. Пожалуй, Сибрин и хлопнул бы его, не приди я еще маленько. Разрядил бы автомат, а потом сказал — пленный хотел удрать или кинулся на него. Поди там разберись потом. Да и что толку разбираться? Все одно он бы виноватым себя не признал. Понял это, господин полковник, понял. Да и как тут не понять? Поди-ка, небо все это время казалось с овчинку. Может, теперь, господин полковник, поймешь, как разговаривать надо. Поглядим вот».

— Прошу вас следовать за мной, господин полковник, — проговорил Тарасов и шагнул к лазу.

Разведчик знал свое дело, пошел сзади пленного с автоматом наготове.

В штабном подвале комиссар, сидя за столом, тер глаза, борясь с одолевавшим его сном. Голова его была чуть наклонена. Услышав, что кто-то вошел, комиссар резко тряхнул головой и вопросительно посмотрел сначала на комбата, потом на пленного. Вид пленного, видно удивил его, и он снова поглядел на комбата.

— Ничего особенного, Степан Ильич, — чуть усмехнувшись, пояснил Тарасов, — просто сегодняшний день для господина полковника был труден. Утомился господин полковник, испереживался. Сибрин, выведи-ка господина полковника поосвежиться немного.

Когда пленного вывели, Тарасов рассказал комиссару, на что решился.

Прошлой ночью срубили из бревен тракторные сани для того, чтобы увезти с захваченных батарей в глубь обороны батальона запасы снарядов. На этих санях снаряды доставлялись к позициям. Сани были большими, с высокими бортами, на них можно было поместить человек двадцать пять раненых. Если бы с помощью пленного полковника удалось договориться о пропуске танка с санями к нашим, то жизнь многих людей была бы спасена.

— Да-а-а, — выслушав его, покачал головой комиссар и, встав, задумчиво прошелся по подвалу.

И в тоне его, и во взгляде, каким он посмотрел, говоря это — да-а-а, Тарасову услышалось и увиделось невысказанное: и как ты только мог додуматься до такого!

— Ты уже распорядился? — спросил комиссар, останавливаясь напротив его.

— Да.

— Ну что ж, давай попробуем.

Он сказал это так, что трудно было угадать, что скрывалось за этими словами. Это могло значить: уж раз все решено, не врозь же нам быть теперь. Или другое: попробуем, и ты поймешь, что это пустая затея. Тарасову показалось обидным, что комиссар мог ведь думать: ты еще, видно, не вполне уяснил, с кем мы воюем, ну что ж, лишний раз убедитесь в этом.

Чтобы не оставалось недомолвок, Тарасов спросил:

— Что попробуем?

— Да уж, конечно, не дураком тебя выставлять в случае неудачи, — поняв его, обиделся комиссар, — ты что же думаешь, я не знаю, что упрекателей всегда хватает, а дело делать надо?

Привели пленного.

— Разъясни, Степан Ильич, господину полковнику, о чем мы с ним хотим говорить, — попросил Тарасов.

— Хорошо.

Когда они ушли, Тарасов стал ходить по подвалу, обдумывая предстоящий разговор. Вошел капитан-танкист и Миша.

— Успел? Молодец! — похвалил Тарасов ординарца.

Тарасов объяснил капитану, что было задумано.

— Конечно, ваше дело, но… — капитан пожал плечами.

Иного Тарасов и не ожидал, поэтому заранее был готов объяснить, почему решился на такой шаг. Капитан выслушал и ответил:

— Сани в порядке, все подготовим.

Так он и ушел, не веря в задуманное.

Пока не вернулся комиссар с пленным, Тарасов хотел посоветоваться еще с Каролайненом, послал за ним.

— А я только собирался к вам, — войдя, сказал Каролайнен. То, что он не доложил о прибытии по уставу, как это было всегда, подсказывало Тарасову, что у Каролайнена случилось что-то очень важное, необычное.

— Да-да, дело, на мой взгляд, очень серьезное, — отвечая на вопросительный взгляд комбата, сказал Каролайнен.

— Сходи-ка, Миша, к разведчикам да попроси ко мне двоих, — распорядился Тарасов.

— Есть привести двух разведчиков! — козырнул Миша, и по глазам его комбат увидел, что ординарец понял — ему надо остаться вдвоем с Каролайненом.