Константин Лапин - Подснежник на бруствере

В дверях землянки, закрывая свет, выросли две фигуры в маскхалатах и касках, со снайперскими винтовками за плечами.

— Товарищ гвардии капитан, прибыли по вашему приказанию! — отрапортовал Рыбину рослый старшина.

— В самое время пришел, Ганночка, — сказал комбат. — Это наш снайпер номер раз, будет вашим учителем, девушки. А кто с тобой? Петренко?.. Ну, Петренко совсем жених из женихов, он у нас холостой…

Мы потеснились, пытаясь освободить место на нарах.

— Двинулись, комиссар! — Рыбин встал. — Полагаю, они и без нас познакомятся.

— Ганночка, не забудь рассказать девчатам про зарубки на твоей винтовке! — напомнил старшине Булавин.

Командиры ушли. Ганночка, присев на краешек нар, сворачивал цигарку. Петренко, смущенный представлением комбата и нашим пристальным вниманием, стоял у двери, не решаясь сесть.

Так вот они какие, гордость армии, гроза фашистов! Худое, почти черное от загара лицо Михаила Ганночки изрезали глубокие складки, в уголках прищуренных глаз веером собрались морщинки — не то от привычки целиться, не то от дум, — тонкие губы плотно сжаты. Совсем не похож на него Петренко — румянощекий хлопец с густыми черными бровями, сросшимися на переносье.

— Ой, какой шершавый! — ойкнула Зоя Бычкова, огладив приклад винтовки Ганночки. — Сколько ж тут зарубок?

— Та от до сотни догоняю…

Землянка ахнула. Во время инспекторских стрельб в запасном полку мы слышали о знаменитой, бьющей без промаха винтовке Ганночки, на прикладе которой снайпер отмечал ножом каждое удачное попадание. Винтовка пошла по рукам…

— Вот бы и мне такое «вещественное доказательство»! — помечтала вслух одна из девушек. — Хотя бы к концу войны.

— А я не стану свою красавицу винтовочку портить, — не соглашалась другая. — Слишком много чести для фрицев — персонально каждого отмечать.

— Ты сначала хоть одного отправь в «Могилевскую губернию», — говорила третья.

Словом, шум поднялся немалый. Саша Шляхова попросила:

— Товарищ гвардии старшина, расскажите, как вы первого своего фашиста срезали.

Ганночка только руками развел.

— Хоть убейте — не помню, как в тумане был. Я из простой трехлинейки тогда стрелял. Снайперскую мне позже вручили, когда я уже больше десятка их нащелкал. У меня тоже к вам, дивчатки, вопросец, — сказал он вдруг. — Мабуть, хохлушки е у вас?

Отозвались сразу две — Клавдия Прядко и Саша Шляхова. Лицо снайпера расплылось от удовольствия, когда он услышал родную мову. Он забросал подруг вопросами.

— А з видкиля вы? А чому не на том, не на Украинськом фронте? А батько, маты е?

Узнав, что Прядко в первые месяцы войны потеряла семью, Ганночка поведал свою беду. Он и сам ничего не знал о жене и родных, оставшихся на оккупированной Днепропетровщине. Знает только: ему есть за что мстить врагу. В одном снайпер был не согласен с Клавдией, заявившей, что ей, одинокой, умирать не страшно.

— Про смерть нэхай думае той катюга проклятый!

Пока земляки беседовали, мы атаковали Петренко. Какой его боевой счет? Много ли девушек в батальоне? Есть ли у него зазноба — здесь или в тылу? Хлопец заливался румянцем от столь дружной снайперской атаки.

Естественно, что Ганночка стал инструктором-наставником украинской пары: Прядко и Шляховой. А на Петренко был такой большой спрос, что он взмолился:

— Може, ще хохлушки есть?

— Ни. Осталысь тилькы уральские, — подала голос Клава Маринкина.

— Вы з Урала?.. Ну що ж, ходитэ до мэнэ!..

Нам с Зоей в учителя назначили опытного снайпера Василия Шкраблюка. К паре, в который была Нина Обуховская, приставили пожилого сержанта Николая Санина, успевшего уничтожить около полусотни гитлеровцев. И другие снайперские пары не были обижены, для всех нашлись инструкторы.

Первый день прошел в знакомстве с батальоном и его людьми. Хороший здесь был народ! Конечно, встречались и такие, кто поначалу смотрел на нас с недоверчивой или иронической улыбкой, нашлись и шустрые ухажеры, отпускавшие по нашему адресу ловкие или, наоборот, неуклюжие комплименты. Только не до них было! Не терпелось выйти на первую «охоту», доказать, что мы не зря заканчивали снайперскую школу.

Окопы первой роты змеятся по скату небольшой высотки. Боевое охранение — глубокая земляная щель, вырытая по форме римской цифры V, — вынесено вперед. В дальнем углу наша снайперская ячейка, она тщательно замаскирована дерном: ничто не должно выделять нас среди окружающей местности.