Иван Багмут - Записки солдата

«Эх ты, процент! — злорадствовал я. — Погоди, получишь за свои преступления все сто процентов!»

— Процент?! — опять рассвирепел Ракша. — Тебе процент?! Заграбастал сто тысяч, а теперь процент тебе подавай?

— Тише, ради бога, тише! Какие сто тысяч? У меня же тогда отняли все деньги! Разве я посмел бы взять твою долю?

— А то не посмел?

— Вот люди! — скорбно проговорил Пуголовица. — У меня за душой ни гроша нет! Не веришь? Как вышел я тогда из кабины, на меня накинулись двое, руки скрутили, в рот — рукавицу, я и пикнуть не успел. Забрали деньги и — ходу… Должно, кто-нибудь из нашей компании… Не директор ли магазина…

— Ну, черт с тобой, бери двадцать процентов, хоть я мог бы и ничего тебе не платить. Но я не такой, как ты… — покосился на него Ракша. — Ишь, еще про совесть поминает…

— Да будет тебе о том! Давай о деле! — уже добродушно отмахнулся Пуголовица. — Говори, что мне делать.

— Станешь на ночную вахту. Скажи: хочу быть передовиком. — Ракша не удержался и захохотал. — Зарекомендуй себя трудягой!

— Во! Это ты правильно посоветовал! — согласился Пуголовица, но сразу же испуганно добавил: — А если узнают, что рыбу взяли?

— Напишешь на меня донос и утопишься, — жестко хмыкнул Ракша и добавил: — Кто узнает? Откуда известно, сколько рыбы перезимовало? На краснуху спишут…

Дицо Пуголовицы оставалось озабоченным.

— Я же не один буду дежурить. Они же еще кого-нибудь пошлют.

Ракша засмеялся.

— Ей-богу, не узнаю тебя, Хома…

«Хома? Стало быть, и имя переменил? А профессор зовет его Сидором Петровичем!»

— Неужто тебя надо учить, как обезвредить сторожей?

— Задавить? — так, словно речь шла не о человеке, а о клопе, спросил Пуголовица.

— Дурак!

— Понял! Что ни то придумаю, — подобострастно проговорил Хома. — Придумал уже.

Они договорились, что машина подойдет поздним вечером, а опорожнять пруд начнут часа в три, когда люди крепче всего спят.

— Ты гляди не вздумай проявить бдительность, — недобро засмеялся Ракша, — а то одно мое слово, — и сразу станешь обратно Пуголовицей.

— Да что я, дурак?! — весело ответил Пуголовица, который уже, верно, подсчитывал в уме выручку от предстоящей операции.

Они разошлись, а я с целью конспирации еще немного посидел в бурьяне и потом медленно пошел к рыбакам, любуясь видами, обдумывая свой план и радуясь, что ночью поймаю Петренко.

Прежде всего я решил как следует выспаться, чтобы ночью не хотеть спать. Улегшись на солнышке, я прищурился, следя за Пуголовицей. Он был угрюм и задумчив, а когда к нему обращались, испуганно вздрагивал. Похоже, предстоящая ночная операция сильно мучила его. Может, это и нехорошо, но я злорадствовал, видя, как он вздрагивает, а предвкушение результатов операции — того, что будет, когда мерзавца поймают с поличным и разоблачат его позорное прошлое, — наполняло меня сладким чувством мести.

Рыбаки отдыхали у костра, над которым висело большое ведро со знаменитой рыбацкой ухой. Наш профессор, директор Костя, его жена и долговязая лаборантка осмотрели добрый десяток карпов, измерили их вдоль и поперек и признали, что несовершенство экстерьера лишает этих рыб права иметь потомство и делает их пригодными лишь для ухи. Я не удержался от улыбки при взгляде на лаборантку, с этой точки зрения также лишенную права на потомство.

Густой аромат ухи, приправленной луком, лавровым листом и укропом, не дал мне уснуть. Я подошел к людям и, окинув взглядом общество, решил, что добрее всех здесь директор Костя. Поэтому и потерся о его колено, едва слышно напевая. Он понял, вынул из ведра полкарпа и, остудив, дал мне. Пуголовица так и подпрыгнул, но побоялся сделать замечание директору. А я ехидно посматривал на своего врага и нарочно выпендривался — ел медленно, то и дело озираясь по сторонам, или принимался играть рыбьими плавниками.

Нет, какой хороший Костя-директор! Я когда-нибудь расскажу его биографию. Мне также нравилось, что он хорошо играет в футбол. Только не подумайте, будто я болельщик! Нет. Я уважал Костю за то, что он хоть и хорошо играет в футбол, однако прекрасно знает свою основную профессию, что он высококвалифицированный специалист! Но об этом я расскажу, если понадобится замедлить повествование.

Наевшись, я заснул и проснулся вечером, когда рыбаки уже ушли домой. Солнце зашло, влажный воздух и близость водоемов напомнили мне об уюте теплой комнаты, но теперь я не имел права думать об этом. Ведь один только я могу сейчас спасти от воров народное достояние!