Иван Багмут - Записки солдата

В исполкоме собралось все руководство волости. Ивась поклонился. Ему молча ответили. Председатель исполкома указал на стул. Карабут сел.

Наконец председатель нарушил молчание:

— Что же будем делать?

— Прочешем еще раз хутора, — сказал Латка.

— Банда в лесу, — бросил председатель исполкома.

— В лес не пойдем. В лесу за каждым кустом может ждать засада, — угрюмо сказал Латка. — Только своих погубим…

— Надо сегодня же прочесать хутора! — сказал военком.

— Сегодня ни одного бандита на хуторах не будет, — возразил Латка. — Что они, дураки? После налета в домах попрячутся?

Его никто не поддержал, и он продолжал после паузы:

— Если таково ваше мнение, прочешем… Ладно. К тому же у меня есть на хуторах небольшое дельце… Ладно. Прочешем сегодня.

— Надо вооружить комсомольцев, — предложил Ивась, а у самого заскребло на сердце: «Вооружить? А что, если они попрячутся, испугаются?»

— Я давно хотел дать тебе винтовку, — сказал Латка. — Да все как-то не было случая. — Он показал рукой в угол, где стояла винтовка: — Это тебе, бери!

Ивась вскочил, взял винтовку и, покраснев от радости, сел. Потом снова встал и поблагодарил Латку.

— О-хо-хо!.. — вздохнул тот. — Когда же мы будем благодарить тех, кто скажет: «Ребята, сдавайте оружие на склады! Кончилась война!»

Председатель волисполкома встал первый. За ним все пошли к выходу.

На крыльце Ивась увидел комсомольцев. Встревоженные, они стояли кучкой в ожидании своего вожака.

«Пришли — значит, не испугались», — успокоился Ивась.

— Революция требует жертв! — вместо приветствия сказал военком.

Ребята в знак согласия кивнули головами.

— Вот и они хотят в ячейку, — обратился к Карабуту один из комсомольцев.

От группы отделились двое.

— Мы соседи Грица… Мы слышали, как его убивали… Запишите нас в комсомол и дайте нам оружие… Кот сказал, мы слышали: «Надо же как-нибудь отметить основание комсомола в Мамаевке. Чтоб помнили! Теперь запомнят!»

Усадьба Нарижных выходила огородом на Орель, бандиты в несколько минут сделали свое черное дело и скрылись в лесу на том берегу. Пока ребята бегали известить Латку о налете, банды и след простыл.

— Мы отомстим за товарища! — торжественно сказал Карабут, сжимая винтовку. — Мы отомстим!

Вскоре отряд вышел из села. Пройдя полосу крестьянских наделов — изрезанную на клочки приорельскую пойму, — бойцы вышли к хуторам, которые прятались в перелесках среди заросших камышом прудов.

Солнце нещадно пекло, и Ивась, весь мокрый от пота, крепко сжимая оружие, бежал к первому хутору, почерневшие кровли которого выглядывали из-за рощицы.

Щелкая затвором, Карабут вместе с молодым комбедовцем Поликарпом, связным Латки, вбежал во двор. Побледневшая от страха хозяйка хутора замерла возле хаты.

— Где бандиты?! — крикнул Поликарп, беря кулачиху «на бога». — У вас бандит скрывается!

Женщина дико смотрела на бойца.

— Где бандит? — еще громче заорал Поликарп.

В окнах показались испуганные девичьи лица. Сыновей у этого кулака не было — одни дочки, хозяин в банде не состоял, но тем больше было у бандитов оснований скрываться именно на этом хуторе, и Карабут поддержал Поликарпа.

— Где бандиты?! — завопил и он.

Хозяйка только отрицательно качала головой, не в состоянии вымолвить ни слова. Наконец она пришла в себя:

— Никого не было… Никто не прятался…

Подошли остальные бойцы. Осмотрели хату, чуланы, амбар, овин, прошли через рощицу и снова, рассыпавшись цепью, двинулись к следующему хутору.

Как и предполагал Латка, никаких следов пребывания банды на хуторах не оказалось. Оставалось осмотреть только хутор самого Петра Кота, расположенный на краю мамаевских земель, граничащих с Полтавщиной. Ивась никогда там не бывал, и ему было интересно повидать кулацкое логово. Он вспомнил сход, тяжелые челюсти, сытую морду Кота и его произнесенное с подъемом: «Это нива желтая, зреющая!..»

Когда пешая часть отряда подошла к хутору, Латка на тачанке с двумя десятками конников был уже там. Посреди двора дебелая жена Кота божилась, что не видела мужа уже несколько месяцев, что просила его бросить банду, что она из-за него несчастная, что сын, верно, погиб, потому что вот уже год, как поехал из дому и ничего о нем не слыхать… Говорила она ровно, без волнения, а глаза внимательно оглядывали бойцов одного за другим, она словно хотела запомнить, кто к ней приходил, и Карабут видел, что Латка ей не верит.