Ну, а после двух революций 1917 года, чтобы уберечь усадьбу деятельного князя от разора, в ней организовали дом отдыха им. Шмидта. Когда фашисты пошли на Советский Союз, в здравнице на скорую руку устроили госпиталь для раненых солдат и офицеров Красной армии, сюда их везли с передовой. А в большом барском особняке, добротном, двухэтажном, с флигелями — зимним и летним, в конце июля 1941 года был размещён штаб Западного фронта во главе с маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко.
— Вернулся к истоку, — шутил маршал по поводу места, куда въехал штаб.
Да, редкое совпадение! Именно на Западном фронте в 1914 году рядовым пулемётчиком Тимошенко впервые дрался с немцами.
Семёна Константиновича в СССР знали и взрослые, и дети как героя. Кавалерийская дивизия, которой он командовал, громила банды Махно на Украине в гражданскую войну. Его части прорывали линии укреплений Маннергейма в схватке с белофиннами в 1939–1940 годах. Была у маршала и особая заслуга перед Родиной.
В ранге заместителя командующего Киевским округом он блестяще провёл поход в Западную Украину, Западную Белоруссию и Северную Буковину в сентябре 1939 года. Славянские земли, насильственно отторгнутые от России в пору Гражданской войны её врагами, благодаря той операции, были возвращены под крыло Советского Союза.
Такой шаг на какое-то время отсрочил наступление армий Гитлера на русский Восток.
10
Водитель включил фары, свет выхватил из темноты шлагбаум, фигуру часового. Узнав машину командующего, он быстро поднял перекладину. Машины въехали в усадьбу, остановились у входа в штаб фронта. Окна особняка светились, хоть было поздно, но штабисты работали. На днях генерал Конев приказал передвинуть штаб по «запасному варианту» — в деревню Столбы под городом Гжатском. Дальше от передовых линий, да и на случай нашего отступления маневр был оправдан. Часть штабного хозяйства уже перевезли на новое место, а другую — ещё собирали.
Дежурный офицер доложил командующему обстановку.
— Пришёл ответ из Ставки? — спросил Конев.
— Не было, товарищ командующий, — ответил дежурный, подал другие донесения.
Иван Степанович тяжело опустился на стул.
Он достал пачку папирос, размял одну, закурил, жадно вдыхал тяжелый дым.
На правом виске у генерала выступила тонкая жилка, словно он держал на плечах невероятно тяжелый груз.
Пять дней назад за подписями Конева, Соколовского и Лестева в Ставку ушла докладная от руководства Западного фронта.
По данным нашей разведки, а также по показаниям взятого в плен фашистского лётчика-истребителя, военный Совет фронта отмечал, что противник наращивал силы в районе Духовщины. На отдельных направлениях Западного фронта превосходство в танках у немцев достигало в 30 раз больше, чем у соединений Красной армии. Фашисты подтягивали свежие дивизии в район Вязьмы. Наш фронт, отмечали руководители, по-прежнему «очень жидкий», поэтому командующий просил Ставку ускорить «присылку пополнения», «восполнить недостаток пулемётного и артиллерийского вооружений».
Ответ из Москвы в штаб фронта не поступил.
Чуть позже руководство фронта запросило Ставку о разрешении на отвод армий на запасные позиции в случае, если наша оборона будет прорвана и не удастся сдержать натиск фашистов.
Ставка в ответ опять молчала!
Дорог был не только каждый день, но каждый час! От того, какое решение примет Ставка, зависела жизнь многих солдат и офицеров, а в конечном итоге — и судьба всей страны.
Почему же нет ответа? Никто не мог объяснить это молчание.
Наскоро поужинав, командующий принялся рассматривать карту фронта, которую и без того знал наизусть. Так, как знал наизусть начальник штаба пушкинского «Евгения Онегина». Когда обсудили положение армий, варианты обороны, атак, отступлений, Конев неожиданно попросил начальника штаба:
— Василий Данилович, давай почитай что-нибудь для души, передышка нужна, а то голова совсем уже плохо соображает.
— Что-то почитать? Исключительно только для вас, Иван Степанович, — встрепенулся Соколовский. — Для лирики теперь момент, сами понимаете, не совсем подходящий. Ну, уж ладно, попробую чего-нибудь вспомнить, порадовать вас.
Генерал Соколовский просветлел лицом, по-доброму улыбнулся. Минуту-другую он молчал, напрягая память, и вот зазвучал его прочувствованный голос:
Но день протёк, и нет ответа,
Другой настал: всё нет, как нет.
Бледна, как тень, с утра одета,
Татьяна ждет: когда ж ответ?
Приехал Ольгин обожатель.
«Скажите, где же ваш приятель? —
Ему вопрос хозяйки был. —
Он что-то нас совсем забыл».
Татьяна, вспыхнув, задрожала.
— Сегодня быть он обещал, —
Старушке Ленский отвечал, —
Да, видно, почта задержала.
Татьяна потупила взор,
Как будто слыша злой укор.
Читать дальше