Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник)

Снаряд пробил броню, фашистский танк загорелся.

Другие танки развернулись, поползли в обход, намереваясь окружить артиллерийский расчёт.

По дороге к месту, где стояла пушка, подошла генеральская машина.

Конев, ещё несколько штабистов, бойцы расчёта впрыгнули в машину.

Машина быстро поехала в сторону деревни, не занятой немцами.

И тут Иван Степанович увидел наяву, как на них прёт, прямо в лоб, танк с крестом.

Как, чем остановить махину?

Ничего подходящего под рукой не было!

— Нет, нас так просто не возьмёшь! — закричал генерал.

Он вдруг, что было сил, схватил руками танк за пушку, и начал крутить им туда-сюда. Танк почему-то оказался лёгким, и Конев швырнул его в кювет, как сломанную детскую игрушку.

Выползший сбоку другой танк прямой наводкой выпустил снаряд прямо в грудь генералу, он вскрикнул, но не ощутил боли, только страх сдавил сердце.

Конев проснулся, несколько минут приходил в себя от страшного сна.

— Тьфу, и приснится же такая чепуха, что не знаешь, чего и подумать! — сказал он и встал с койки.

Взглянул на часы, было четыре часа ночи.

Он тут же вспомнил, что нечто похожее на то, что ему приснилось, уже происходило в реальности. С офицерами штаба он выезжал из Рудни для проверки расположения частей. Случайно, за окраиной города, вездеход командующего наткнулся на наступающих фашистов. Только чудом удалось тогда избежать плена или смерти.

Накинув китель, командующий вышел на воздух.

Подмораживало. Слабо долетал никогда не смолкавший, а теперь приглушённый гул оттуда — с передовой. В тёмном небе искрились, мерцали звёзды, а Полярная звезда светила так низко, что, казалось, её можно достать руками. Иван Степанович закурил, медленно зашагал вдоль зимнего флигеля, ощущая бодрящую свежесть.

За углом, на повороте в барский парк, с ним поравнялся часовой, назвал себя сержантом Басовым, начал докладывать.

— Вольно, — остановил часового генерал. — Как по имени?

— Николай, — назвался сержант.

Коневу захотелось поговорить с бойцом, закваска с гражданской войны осталась, когда служил комиссаром. Иногда такой разговор благотворно влиял на настроение и теперь мог бы развеять остатки смятенных чувств от страшного сна.

— Откуда родом? — поинтересовался Иван Степанович.

— Из Торжка я, товарищ командующий, — робко ответил сержант.

Он был явно смущён близостью самого генерала Конева, о котором среди солдат ходили легенды.

— Слышал о нём, но не бывал там ни разу, — мягко сказал генерал, как бы желая своим тоном освободить бойца от волнения. — Славный град? Должно быть, как и мой Никольск, небольшой?

— Самой Москвы, товарищ командующий, Торжок старше на сто лет. А в нём красот — не обсказать сколько, — преодолев неловкость, оживился Басов. — Народ у нас добрый, приветливый. Для меня — так город большой, а кому-то, может, и не велик будет, у нас частушку пели:

— Забавная частушка! — улыбнулся Конев.

— Я вас, товарищ командующий, когда кончится война, приглашаю в гости, — осмелел Басов. — Мой дом на улице Болотной, все знают. Мы за Русь стояли испокон веков, всяких врагов били.

Конев удивился сержанту, но не подал виду.

— Спасибо за приглашение, — отозвался генерал. — Ждёт тебя кто-то дома?

— Ждут, товарищ командующий, ждут меня, — ответил Басов. — Мать ждёт, отец, сестры, любимая девушка Надя.

— Светлое имя, — сказал генерал. — Ради них береги себя, боец!

— Спасибо, товарищ командующий, — поблагодарил Басов.

Конев развернулся и зашагал назад к штабному подъезду.

Хрупкий иней тонкими узорами разукрасил луговины, опушки, взгорки, будто осыпал предрассветную землю крупной солью. С уходом темноты на обширных смоленских просторах открывалась чудовищная картина сосредоточения фашистских войск — колыхалось серое людское море, трудно чем-либо измеряемое.

Пехотные и танковые дивизии, артиллерия, авиация, моторизированные соединения — железная армада, подобно гигантской пантере, была готова к начальному и самому решительному прыжку, намеченному операцией «Тайфун».

Она возлагалась на группу армий под названием «Центр». К 1 октября 1941 года группа насчитывала 1 миллион 800 тысяч солдат и офицеров. Сюда стянули 1700 танков, 1390 самолётов, огромное количество миномётов, пушек, другой техники.