Юрий Шестера - Бизерта

Как только «Гневный» стал на якорь на внутреннем рейде Бизерты, его командир тут же приказал спустить ялик на воду и, впрыгнув в него, направился к «Великому князю Константину». И когда тот еще только приближался к пассажирскому пароходу, с его борта раздался звонкий восторженный детский крик:

— Папа!!!

Степан Петрович, встав с банки* ялика во весь рост, снял с головы фуражку, приветственно помахал ею и приказал матросу:

— Греби, Плетнев! Греби!

— Есть грести, вашскобродь! — с готовностью ответил тот, налегая на весла. — Только бы вот ненароком весла не сломать! — озорно глянул он на командира.

И ялик стал рывками быстро приближаться к пароходу.

— Никак ваша дочка, вашскобродь? — натужно сделав очередной мощный гребок, понимающе спросил матрос. — Ксюша? — уточнил он после очередного гребка.

— Она самая, Плетнев, она самая, — благодарно улыбнулся капитан 1-го ранга. — Стало быть, запомнил мою стрекозу?

Тот удивленно глянул на своего командира:

— А как же, вашскобродь?! Ведь она же была любимицей всей команды нашего миноносца при переходе из Севастополя в Константинополь, — пояснил он.

Матрос лихо подвел ялик к трапу, и когда Степан Петрович нетерпеливо взбежал по нему на верхнюю палубу, буквально забитую пассажирами, к нему тут же кинулась Ксения.

— Здравствуй, папа! — радостно воскликнула она, когда тот подхватил ее на руки.

— Здравствуй, родная моя! — ответил Степан Петрович и обнял Ольгу Павловну, подбежавшую к ним.

Женщины, окружавшие их, не скрывали слез радости при виде встречи семьи командира «Гневного», за которым наблюдали с момента его выхода на рейд из канала. Как, впрочем, и каждого корабля, входящего на рейд Бизерты. Ведь «Константин» прибыл сюда первым из кораблей и судов эскадры, и его пассажиры с нетерпением и тревогой ожидали остальные, растянувшиеся в бурном море от Босфора до Туниса. «Когда же и мы увидим своих дорогих мужчин?!» — легко читался в их глазах немой вопрос.

— Как добрались, Степан Петрович? — несколько смущенно спросила подошедшая к ним супруга старшего офицера «Гневного», прекрасно знавшая, что старший офицер корабля не имеет права покинуть корабль в отсутствие его командира.

— С Божьей помощью, Софья Кирилловна! — ответил тот, галантно поцеловав ей руку. — Как только освобожусь и вернусь на «Гневный», то сразу же пришлю к вам Владимира Аркадьевича, который, как и я, с нетерпением ждет встречи со своей семьей. Но служба есть служба…

— Спасибо за заботу, Степан Петрович! — улыбнулась та, заметно порозовев от предчувствия уже скорой встречи с супругом. — И можете не беспокоиться — я прекрасно знаю основы флотской службы.

Степан Петрович, благодарно глянув на супругу своего ближайшего помощника, опустил Ксению на палубу.

— Ну что же, Ольга Павловна, приглашайте гостя в свою каюту, — улыбнулся он.

— Дорогого, очень дорогого гостя! — уточнила та, засветившись от счастья, и, взяв его под руку, прижалась к его плечу, в то время как тот держал за руку Ксению, которая с восторгом смотрела на отца.

И их дружная семья через проход, образованный расступившимися пассажирами, направилась в свою каюту.

— Наконец-то мы собрались все вместе, — заметил Степан Петрович, когда они вошли в каюту. — Не хватает только Павлика… Кстати, он просил передать вам большой привет.

— Ты что же, папа, встречался с ним после нашего выхода из Константинополя?! — с загоревшимися глазами воскликнула Ксения.

— В Наварине, Ксюша.

— Мы тоже видели там «Алексеева», но только издалека, — вздохнула Ольга Павловна.

Степан Петрович понимающе кивнул головой.

— А вот мой «Гневный» подходил к его борту для дозаправки мазутом, — пояснил он.

— Какой же ты все-таки счастливый, папа! — с нескрываемой завистью заметила Ксения.

Степан Петрович обнял ее.

— Просто у меня больше, чем у вас с мамой, возможностей, Ксюша. Разве не так?

— Уж это точно, — смиренно согласилась та, в то время как Ольга Павловна с тревогой посмотрела на него.

— Как он себя чувствует, Степа? Какое у него настроение?

— Не волнуйся, Оля. И самочувствие, и настроение у него прекрасные. Там кадеты всей ротой съезжали на берег, где настоятель Георгий Спасский отслужил панихиду на братской могиле русских моряков, погибших в Наваринском сражении. Это одна из традиций русского флота. Именно тогда, Оля, я и почувствовал, что юные моряки получили заряд уверенности в том, что русский флот не только жив, но и будет жить в дальнейшем, опираясь на его славные традиции.