Юрий Шестера - Бизерта

Когда эскадренный миноносец «Гневный» пришвартовался к борту линкора, с его высокого борта раздался громкий возглас: «Папа!», и к легко взбежавшему по высокому трапу капитану 1-го ранга, командиру миноносца, в нарушение всех правил воинской субординации тут же метнулся кадет и буквально повис на его шее:

— Здравствуй, папа! Ты все-таки нагнал «Алексеева»!

— Здравствуй, Паша! Я так рад видеть тебя!

Он отпустил сына, и тот с извиняющейся улыбкой смущенно посмотрел на окружавших их кадет и матросов, как бы прося прощения за свой столь эмоциональный порыв. Но те только улыбались, радуясь за его нежданную встречу с отцом, и с затаенной грустью думали о своих отцах: «Увидимся ли с ними когда-нибудь?»

— «Константин» заходил сюда? — сдерживая волнение, спросил Степан Петрович, отведя Павла в сторону через проход, образовавшийся почтительно расступившимися моряками.

— Заходил, папа, и остановился вон там, у самого Наварина, — показал рукой Павел. — А уже во второй половине следующего дня покинул бухту. И я, естественно, не имел возможности встретиться с мамой и Ксюшей, — удрученно заключил он.

— Видимо, после того, как заправился свежей питьевой водой, — предположил Степан Петрович.

— Видимо, так, — согласился Павел.

— А я ведь, честно говоря, хотел нагнать «Константина» именно здесь, в Наварине. Однако был вынужден идти не полным, а лишь экономическим ходом, так как берёг драгоценный мазут, — вздохнул Степан Петрович и осмотрел Павла с головы до ног.

— А как бы было здорово, папа, если бы мы все вместе встретились здесь!

— Согласен, Паша, — вздохнул тот. — Но на всё, как понимаешь, Божья воля…

Помолчали, переживая неудавшуюся семейную встречу.

— А как твое настроение, сын? — поинтересовался Степан Петрович, вглядываясь в уже далеко не детские черты его лица.

— Отличное, папа! Мы стоим здесь уже около недели и успели отслужить панихиду на братском кладбище русских моряков, погибших в Наваринском сражении. Вон там, — показал он рукой в сторону каменной гряды, хорошо видной отсюда.

— Это очень хорошо, Паша! А я вот, к сожалению, в нарушение традиции русского флота, не смогу сделать этого со своим экипажем. Потому как только дозаправятся мазутом большие миноносцы моего дивизиона, сразу же выйдем в море.

— Но зато как здорово, папа, что хоть мы-то встретились с тобой!

— Это так, Паша, но моей заслуги в этом нет. Просто в соответствии с графиком штаба эскадры большие миноносцы типа «Новик», к которым относится и «Гневный», должны были дозаправиться мазутом у вашего линкора именно здесь, в Наварине. Таким образом, это не простая случайность.

— Почаще бы случались такие вот простые случайности! — улыбнулся тот.

— Все в Божьих руках, Паша…

Степан Петрович задумался, а затем достал из внутреннего кармана мундира бумажник и протянул сыну несколько купюр, пояснив:

— Это франки. Здесь к нашим кораблям часто подходят греческие ялики с апельсинами, мандаринами и прочими экзотическими плодами и сладостями. — Павел утвердительно кивнул головой. — Так что купи их при случае и угости своих товарищей. Надеюсь, они у тебя есть? — усмехнулся он, пытливо глянув на сына.

— А как же, папа! Вот будет радости-то!.. Спасибо тебе за заботу обо мне. И о моих товарищах! — подчеркнул тот.

— Не за что, — улыбнулся Степан Петрович, довольный тем, что доставит этим хоть какую-то, пусть и не такую уж большую, радость юным кадетам. — А сейчас давай прощаться — ждут дела на миноносце. Я ведь все-таки, как-никак, а его командир, — улыбнулся он. — До теперь уже скорой встречи в Бизерте, Паша!

— До скорой встречи, папа! — дрогнувшим голосом сказал тот, обнимая отца.

Покинув Наварин, «Генерал Алексеев» вышел в Ионическое море при сильном встречном ветре, вскоре перешедшем в настоящий шторм. Небо покрылось темными тучами, и изредка лил сильный дождь. Встречные волны высотой в четыре-пять метров то поднимали линкор, то стремительно опускали его в очередную налетевшую водяную гору. Особенно высокие волны так называемого девятого вала обрушивались на носовую часть линкора и неслись по ней, разбиваясь о находящийся на палубе стальной волнорез и обдавая крупными брызгами переднюю башню главного калибра с ее тремя двенадцатидюймовыми орудиями.

Несколько кадет, среди которых был и Павел, пытались под прикрытием волнореза, через который, разбиваясь об него, перелетали вспененные верхушки волн, наблюдать захватывающую картину борьбы корабля со стихией. Однако бдительный главный боцман чуть ли не пинками под аккомпанемент забористой ненормативной флотской лексики прогнал их оттуда.