Алексей Гребиняк - Мятежные крылья

— Уже воевали на нем? — спросил я.

— Угу, — кивнул командующий. — Табладу знаешь?

— А то!

Сильвио Табладу у нас все знали — все-таки самый старший из военных пилотов, сражавшихся на стороне повстанцев, да еще ветеран Второй Мировой. Ему уже было что-то под тридцать шесть. Веселый был дядька, много всего знал и умел. Батиста ему подрезал крылья и упрятал в тюрьму — якобы за участие в подготовке военного переворота, — за что Сильвио имел на него немалый зуб. Выйдя из тюрьмы в 1955 году, он примкнул к Движению 26 июля и уехал в Мексику, потом храбро сражался в рядах партизан в Сьерра-Маэстре. Когда Кастро предложил ему место пилота в FAR, Таблада долго не раздумывал — и вскоре стал одним из первых летчиков-повстанцев.

— Вот он на нем и летает сейчас. Седьмого ноября наши Ла Майю штурмовали, город взяли, а казармы не смогли. А там две сотни каскитос засело. Наши прикинули, что потери большие будут, ежели штурмовать эти казармы — и решили солдатам на психику надавить. Таблада с техниками как раз успел самолет отремонтировать, повесили ему две бомбы, пулеметы зарядили — и полетел он бомбить казармы с Пайяном. Ну, ты Пайяна знаешь, тот еще чудак…

Пайяна я тоже знал. Редкостный храбрец был, но с причудами. То молодого крокодила на поводке выгуливает, как собачонку, то на дереве спит…

— И как они отбомбились?

— Удачно. Солдаты думали, самолет к ним на помощь летит, стали флагом махать, — а Таблада бомбы точно в центр плаца положил, да еще обстрелял все из пулеметов. Гарнизон сразу сдался.

— Лихо, черт побери! — восхитился я.

— Еще бы! С тех пор, правда, тихо. Только оружие да своих ребят возим.

— Ну, мы сейчас свои машины подготовим — если что, хоть прикроем.

— Дай-то Бог… — вздохнул Геррера.

На аэродроме партизаны заканчивали засыпать воронки от бомб.

…В начале декабря FAR располагали двумя истребителями, одним бомбардировщиком, одним штурмовиком и некоторым количеством разнообразных легких гражданских аэропланов — всего десятью самолетами. Все это великолепие обслуживали сто семь человек, из которых шестеро были техниками, десять — пилотами, а остальные охраняли нас, чинили полосы, готовили еду, собирали по складам запчасти и патроны, — то есть обеспечивали наше существование. Также мы располагали четырнадцатью пригодными к использованию грунтовыми аэродромами и взлетно-посадочными площадками.

FAEC имели куда больше самолетов и летчиков, в их распоряжении были хорошие ВПП с бетонированным покрытием, радары, метеорологические службы, большие запасы горючего, вооружения и запчастей. Вот только боевой дух правительственных войск стремительно падал, сопротивление их становилось все более вялым. Война шла к концу, и все это чувствовали.

Атаки самолетов FAEC были довольно редкими, летчики Батисты предпочитали воевать в одиночку, разведка у них толком была не налажена, а связь с наземными войсками, по-моему, в принципе отсутствовала. Поэтому случись чего, самолеты FAEC появлялись с запозданием, и порой сыпали бомбы прямо на своих.

— Ничего, — говорил Геррера. — Ничего… Скоро мы им наваляем окончательно.

Я считал так же.

…Две с лишним недели я колесил по провинции, заезжая во все городки и деревни. Где-то хитростью, где-то наглостью, где-то просто волшебным листком с подписью Фиделя я добывал оружие и патроны. Пулеметы и патроны найти удалось без проблем. Сложнее оказалось с гранатометами, — их нашлось всего три, а ракет к ним — всего семь. Поэтому от идеи с превращением наших машин в "убийцы танков" пришлось отказаться.

Я вижу, вы удивлены. Придется пояснить еще одну маленькую техническую тонкость. "Мустанг" кроме пулеметов мог нести под крыльями пару авиабомб, два бака с напалмом или две связки из трех гранатометов. Ракеты, выпущенные из них, прожигали броню любого танка, — что легкого, что тяжелого. Имея такое оружие, я бы с легкостью подбил любые из имеющихся у Батисты танков, — достаточно было зайти на них сзади, полого спикировать и прицелиться в корму, где располагался двигатель… Увы, пришлось довольствоваться пулеметами. Где-то удавалось достать один или два ствола, где-то — тысячу патронов.

Я был рад и этой малой толике. Она приближала нашу победу.

И, разумеется, я искал среди встреченных женщин Марию. Однако все было тщетно. Я видел молодых, и старых, красивых и страшненьких, — но среди них не было ее.

— Где же ты? — думал я, когда мой джип катился по улицам старинных городков и мимо тростниковых плантаций. — Как мне найти тебя?