Николай Прокудин - Вернуться живым

Я прыгал словно дикий зверь. Бросался то резко вперед, то вправо, то влево, несколько раз падал и перекатывался. Зеленый маскхалат сделался серым, грязным, порвался и лопнул в нескольких местах. Пулей устремился в погоню за машиной и в несколько прыжков догнал. Догнать-то догнал, но оба задних люка были закрыты! Даже у стоящей бронемашины его открыть – проблема! Дверь обычно удается отпереть ударом ноги по ручке. Рукой и на ходу – нереально. Но ужас и стремление к жизни делали свое дело. О чудо! Резкий рывок за рукоятку – и тяжелая дверца распахнулась, едва не сбив меня с ног. Она застопорилась в открытом положении, бултыхаясь и покачиваясь в такт движения по ухабам. Я судорожно схватился за края люка и забросил себя внутрь. О боже! Я упал на труп Орловского, что лежал в этом десанте. Уф-ф-ф! Мое лицо касалось его лица, а живая щека терлась о его щеку, мертвую и холодную. По броне барабанили пули, и некоторые, будто злобные шмели, залетали в открытый люк, застревая где-то в глубине машины. Броню подбрасывало на ямах и кочках, но механик гнал, не разбирая дороги, к спасительному повороту за дувал. Там было относительно спокойно. Там были две бронемашины и главное – боеприпасы. Тяжело воевать при полном отсутствии патронов! И без бойцов.

Мы за минуту домчались до Шкурдюка и наконец затормозили. Я выбрался из люка, чихая и кашляя в клубах поднятой пыли.

– Никифорыч! Жив?! Что с тобой? Ты весь в крови! Куда тебя ранили? – встревожился Серега, подбегая ко мне.

Я машинально попробовал стереть кровь с одежды, но сумел ее только размазать. Лифчик и маскхалат от головы до пят были перепачканы кровью.

– Это не моя. Это Орловский, я на нем лежал в десанте. Сережка, в моей машине нет боеприпасов, давай гони на своей машине в сторону кишлака! Там убитый солдат на дороге, а где-то рядом, может быть, еще кто-нибудь умирает! – скомандовал я. – Жми быстрее, но будь осторожнее! Лупят, гады, с двух сторон. Пушка и пулемет пусть не смолкают. Ну, валяй, с богом!

Машина скрылась в клубах пыли, и чуть позже до нас доносились только отголоски стрельбы. Минут через десять Серега вернулся. Когда Шкурдюк соскочил с брони, взъерошенный как черт, я метнулся к нему с расспросами:

– Ну как, добрался до солдата?

– Да, в десанте лежит, весь изрешеченный. В него, по-моему, кто-то целый рожок в упор выпустил. Наверное, после того, как вы уехали. Не тело – решето! Сволочи! Там подальше был еще труп, но его сумели подобрать танкисты. Танк сзади нас едет.

Из-за дувала показался танк, тащивший на буксире подорванный КамАЗ. Следом появился еще один, на тросах у него был дымящийся тягач. Я бросился навстречу танкисту, зампотеху Штрейгеру:

– Виктор, зацепи сгоревшую БМП. Как потом спишем машину?

– Как-нибудь да спишете. Чего ее зацеплять? Решето! В броне дырок от гранат штук двадцать. Дуршлаг. Через нее макароны хорошо промывать! – ответил мне майор невеселой шуткой.

Он махнул рукой, и колонна поползла дальше к дороге. За танкистами выехали колесные машины и броня. В это время из зарослей выбрался Ермохин с перевязанной рукой и за ним два солдата.

– Лейтенант! Сволочь! Ты почему машину бросил? У твоих позиций человек пять погибли, а может, и больше. Шлепнуть бы тебя самого за это! – набросился я на него.

– Меня ранило! Машину подбили, боеприпасы кончились. Я не мог не отступить. Повезло, что мой экипаж выжил. Еле-еле выбрались! – начал оправдываться взводный.

– Там, где был твой рубеж обороны, пятнадцать минут назад было братское кладбище. Постараюсь отправить тебя под трибунал! За трусость.

Лейтенант шмыгнул носом и вновь показал мне на перевязанную руку:

– А что сейчас с этим-то делать? Мне бы перевязаться.

– Топай за танками вместе с экипажем. На бетонке найдешь медиков. Уйди подальше с глаз долой! – махнул я рукой и пошел к своей машине.

Якубов забрасывал станину от гранатомета на корму. АГС уже лежал на броне.

– Ничего не забыл? Барахлишко упаковал? – Я хмуро посмотрел на сержанта.

– Так точно! Вещи и оружие собраны! Можно двигаться. Ребят, убитых, так и повезут в десанте или перенесем их на грузовики?

– Сами вывезем! – отрезал я и поинтересовался, пристально глядя ему в глаза: – Гурбонище! Ты пошто меня в «зеленке» одного бросил, на произвол судьбы? Неужто не видел, что я за третьим трупом помчался? Меня как зайца на охоте по кочкам гоняли!

– Виноват! Товарищ старший лейтенант, виноват! Я сильно испугался, запаниковал, не заметил, что вы остались! Честное слово, разве б я уехал, если б видел? Думал, вы уже в десанте сидите.