Владимир Карпов - Не мечом единым

Дергачев возвратил бинокль, солидно произнес:

— Танки оторвались. Отстает пехота.

Полковник Прохоров, зная отношение Колыбельникова к майору — как–то говорили об этом, — посмотрел на замполита, повел бровью. Колыбельников понял его: «Не перечь, Иван Петрович, этому юнцу, не обостряй взаимоотношения с представителем вышестоящего штаба».

Замполит все же хотел возразить, но вдруг без бинокля увидел, как в боевом порядке наступающих произошло замешательство. В самом центре роты движение застопорилось. Зеленые фигурки солдат стали сбегаться к одной точке. Взлетела красная ракета посредника — сигнал прекращения огня.

Прохоров и Колыбельников побежали к месту происшествия. Когда солдаты расступились, давая им дорогу, замполит увидел на земле солдата с бледным лицом. Плечо и земля около него были в крови. Молоденький врач — старший лейтенант — уже разрезал на солдате одежду и перевязывал рану. Это, наверное, был первый настоящий раненый в практике молодого врача, он волновался, руки, в которых держал бинт, немного дрожали. Увидев замполита, медик сказал:

— Нужно срочно машину.

— Рана опасна? — спросил замполит.

— Нет, в мягкую ткань плеча. Деформированная пуля. Рикошет. Ее было видно в ране. Я вынул. Вот она. — Старший лейтенант показал расплющенную пулю и, видно, только сейчас сам из своих слов понял, что ведет себя не совсем правильно, — нечего так волноваться при столь неопасном ранении.

Услыхав слова медика, раненый стал подниматься. «Это же Голубев!» — узнал замполит. Происшествие на учении с боевой стрельбой само по себе очень неприятно. Но то, что ЧП произошло с Голубевым, «неблагополучным» солдатом, еще больше осложняло дело. Колыбельников сразу же понял, что ему грозит неприятность.

Но сейчас было не до этого. Иван Петрович просто заботливо спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Юра?

В Голубеве в эти минуты происходила напряженная внутренняя борьба. Сначала он не понял, что произошло: что–то тяжелое, горячее ударило в плечо и сбило с ног. Потом, ощутив боль, почувствовав, как по боку потекло что–то теплое, и увидев на куртке расползающееся красное пятно, Юра сразу обмяк и растерялся. В первую секунду после удара он хотел вскочить, но, поняв, что ранен, может быть, даже сейчас умрет, сразу же потерял силы и обреченно подумал: «Ну все, хана, сейчас истеку кровью».

Потом Голубев услышал, как замполит с досадой сказал растерявшемуся врачу:

— На фронте с более тяжелыми ранениями в строю оставались.

Юрий понял эти слова по–своему: «Значит, будь кто–то другой на моем месте, он в строю остался бы, а Голубев, по–вашему, такой морально неустойчивый, что и ждать от него нечего? А вот возьму и останусь, товарищ замполит! Преподнесу вам пилюлю — инфантильный молодой человек, который пел песенки с подтекстом, возьмет и останется на поле боя! Что вы на это скажете, товарищ комиссар?»

Голубев отстранил руку врача и стал подниматься.

— Я тоже останусь! — глухо сказал он.

Врач пытался удержать его:

— Лежите, сейчас подойдет машина.

Полковник Прохоров решительно шагнул к доктору:

— Бросьте вы его пугать. Какая машина? Зачем машина? Ранение легкое?

— Легкое, — тихо подтвердил врач.

— Так чего же вы его держите? Правильно решил солдат — надо в цепи остаться. Молодец! Как ваша фамилия?

— Голубев, — сказал Юра и тут же поправился: — Рядовой Голубев.

— Еще раз молодец, даже в такую минуту устав не забыл! Значит, можешь продолжать атаку?

— Могу, товарищ полковник, — подчеркнуто твердым голосом сказал Голубев, а сам глядел на Колыбельникова — как тот воспринимает все это?

— Все по местам! — крикнул Прохоров. — Учение продолжить по моему сигналу. Командирам взводов быстро уточнить задачи.

Солдаты и офицеры побежали на свои места. Майор Дергачев подошел поближе к Колыбельникову и тихо сказал:

— Мне кажется, вы должны вмешаться, у солдата может быть заражение крови. Одно ЧП случилось, зачем допускать второе?

Иван Петрович ему не ответил, спросил врача:

— Может быть у него заражение?

Врач замялся:

— Перевязку я сделал стерильным бинтом, но пуля… что она внесла в рану, я не могу сказать.

— Пулевые ранения на войне, как правило, не давали заражений, — сказал, ни к кому не обращаясь, полковник Прохоров.

Замполит решил поддержать командира:

— Я считаю, мы поступаем правильно. — Иван Петрович умышленно сказал «мы», подчеркнув тем самым, что он не только мнение командира разделяет, но готов делить с ним и ответственность. — Людей и этому учить надо. Чуть царапина, уже бегаем, кудахчем, как клушки: «Ах, машину! Ах, в госпиталь!» А где мы будем солдат мужеству учить? Только в кино? Да не беседах?