Шапи Казиев - Крах тирана

Подъезжая к селу, Муса-Гаджи встретил Дервиша-Али. Тот упражнялся в стрельбе из лука самодельными стрелами, расставив среди камней кукурузные початки. Сбитые доставались петуху, который откликался на каждый удачный выстрел громким кукареканьем и взмахами общипанных крыльев.

Завидев Мусу-Гаджи, Дервиш-Али опустил лук и спросил:

– Кто победил?

– А ты как думаешь? – улыбнулся Муса-Гаджи, радуясь тому, что увидел земляка.

– Наши! – уверенно ответил Дервиш-Али.

– Откуда ты знаешь? – удивился Муса-Гаджи, придерживая коня.

– Если бы победили каджары, ты бы не вернулся, – заявил Дервиш-Али.

– Может, ты и прав, – согласился Муса-Гаджи. – Как дела в ауле?

– Теперь я там главный, – важно сообщил Дервиш-Али. – А от моего петуха другие разбегаются, как каджары от наших мечей!

– Значит, теперь ты – главный, – кивал Муса-Гаджи. – Тогда ты должен знать, что мы разбили каджаров так, что от них дым пошел. А Ибрагим-хана, брата Надир-шаха, мы убили.

– Само собой, – сказал Дервиш-Али так, будто иначе и быть не могло. – Только ты теперь не спеши.

– Почему? – насторожился Муса-Гаджи, чувствуя, как тревога подбирается к сердцу.

Но Дервиш-Али имел в виду совсем другое:

– Пусть я первый расскажу, а ты потом приедешь.

– Ну, раз ты главный, – согласился Муса-Гаджи, у которого сразу отлегло от сердца. О Фирузе он решил не спрашивать: мало ли что наговорит этот несчастный.

– Наши победили! – воскликнул Дервиш-Али и помчался в аул напрямик, через гору.

Петух нехотя оставил початки и бросился следом за своим другом.

Дервиш-Али и в самом деле был теперь в большом почете. Не имея других сведений, согратлинцы были вынуждены слушать юродивого, у которого всегда было что рассказать.

– Они на наших полезли, а Муса-Гаджи как даст им! А Чупалав как добавит!.. – расписывал Дервиш-Али, будто видел все это воочию.

Люди давно привыкли к его фантазиям, но в душе всем хотелось, чтобы так оно и было, как рассказывал Дервиш-Али. И они с удовольствием его слушали. Взрослые, конечно же, не верили и только улыбались, а детвора верила во все, что говорил Дервиш-Али. Даже в то, что от одного удара сабли Чупалава лишалось голов по десятку каджаров, а каждая стрела Мусы-Гаджи разила сразу пятерых.

Вот и на этот раз люди сходились на годекан послушать новости, которые принес Дервиш-Али.

– Самого Ибрагим-хана наши убили, а кызылбашей его обратили в пыль! – радостно сообщил Дервиш-Али.

– Не может быть, – усомнились аксакалы.

– Самого брата шаха Надира убили?

– Его самого, пса шелудивого! – убеждал Дервиш-Али. – Не верите?

– Верим, верим, Дервиш-Али.

– Но кто тебе все это рассказал?

– Как это кто? Сам Муса-Гаджи!

– Муса? – встрепенулась мать джигита, которая тоже приходила послушать Дервиша-Али и сидела с женщинами на крыше соседнего дома. – Где ты его видел?

– Скоро сами увидите, – пообещал Дервиш-Али. – Да вон он едет!

Все обернулись к дороге, поднимавшейся к аулу, и действительно увидели всадника.

– Вай, сынок мой! – всплеснула руками мать Мусы-Гаджи и заторопилась ему навстречу.

Она встретила сына у края аула. Тот спрыгнул с лошади и обнял свою мать.

– Здравствуй, мама, – взволнованно говорил Муса-Гаджи. – Здорова ли ты? А как дома дела? Как в ауле?

– Слава Аллаху, все хорошо, – отвечала мать, утирая выступившие слезы. – А ты не ранен, не болен?..

– Нет, мама.

Немного успокоившись, мать гордо взяла коня под уздцы и повела его через село. А люди уже спешили навстречу, радуясь благополучному возвращению Мусы-Гаджи.

На годекане его ждали аксакалы во главе с кади Пир-Мухаммадом.

– Салам алейкум, почтенные! – приветствовал их Муса-Гаджи.

– Ва алейкум салам, – ответил Пир-Мухаммад.

Муса-Гаджи учтиво пожал руки аксакалам, которые были рады его прибытию.

– Что ж, садись с нами, расскажи, что случилось в Джаре, – пригласил Пир-Мухаммад.

– Да-да, расскажи, – наперебой заговорили аксакалы.

– А то до нас долетали какие-то хабары…

– Как дым от огня…

– А как на самом деле было?

– Вы и в самом деле победили?

Дождавшись, пока аксакалы усядутся на свои почетные места, Муса-Гаджи вернулся к своему коню и начал развязывать горло седельной сумки.

Аксакалы ожидали увидеть что угодно, но не то, что достал из сумки Муса-Гаджи. Он бросил перед ними сложенный несколько раз кусок материи.

– Что это? – спросил Пир-Мухаммад.

Но он уже догадывался, что привез Муса-Гаджи. Аксакалы развернули ткань своими палками, и перед ними предстало продырявленное в нескольких местах знамя с изображением льва с мечом в лучах восходящего солнца.