Шапи Казиев - Крах тирана

Земляки любили Чупалава за его добродушие и отвагу, и почтенные люди не раз пытались примирить отца с сыном или хотя бы решить вопрос с землей и имуществом для Чупалава, полагающимися по обычаю женатым сыновьям. Пробовал уладить это дело и сын Кази-Кумухского хана Муртазали, который подружился с Чупалавом, когда они вместе учились в Согратлинском медресе. Но гордый глава рода Сагитав оставался непреклонен. Простить Чупалава, женившегося против воли отца, он не мог. Аксакалы хвалили Чупалава, расписывали красоту его жены, ее бездонные глаза, высокий белый лоб и полумесяцы-брови, но Сагитав упрямо твердил:

– Тогда пусть сеет на ее лбу и жнет на ее бровях.

Чупалав бил молотом изо всех сил, но валун не поддавался. Чупалав перевел дух, отпил из кувшина немного воды и снова взялся за молот. Он знал, как нужно бить, где должна пойти трещина, куда следует вставить клин, но валун оказался крепче, чем предполагал Чупалав. У него гудели от усталости руки, в глазах от напряжения плавали разноцветные круги, но Чупалав и не думал отступать.

– По голове бей! – посоветовал неожиданно появившийся Дервиш-Али. – Где корона!

– И то верно, – улыбнулся Чупалав, знавший, что бедняге повсюду мерещится кровожадный шах. – Спасибо за совет.

– Собьешь корону – остальное само развалится, – наставлял Дервиш-Али. – Этот шайтан, когда после Кумуха корону нацепил, еще сильнее стал.

– Ничего, справимся, – пообещал Чупалав и, поплевав на ладони, снова взялся за молот.

– Говорю тебе – по голове бей! – настаивал Дервиш-Али.

Будто в подтверждение, петух вздыбил хохол, вспрыгнул на валун, клюнул его в темя и, победно прокукарекав, вернулся к своему покровителю.

Чупалав усмехнулся про себя, но, чтобы уважить Дервиша-Али, обрушил молот на верхушку валуна. И случилось чудо – по валуну побежали трещины, и он развалился на большие куски, блестевшие на солнце острыми гранями.

– Ты когда-нибудь ломал такие глыбы? – спросил удивленный Чупалав.

– Нет, – покачал головой Дервиш-Али. – Зато я дрался с Надиршахом.

Чупалав передохнул, угостил Дервиша-Али кукурузной лепешкой с сыром, а тот – своего петуха.

Дальше дело пошло быстрее. Разбив валун, Чупалав нагрузил камнями арбу, и Дервиш-Али повел первую упряжку быков. Следом со второй арбой двинулся Чупалав. Быки с трудом взбирались по крутой тропинке, и Чупалав старался им помочь, подталкивая арбу и не давая колесам соскользнуть вниз.

– Быков жалко? – удивлялся Дервиш-Али.

– Я-то для себя стараюсь, – отвечал Чупалав. – А скотина ни за что мучается. Почему бы и не помочь?

– Побереги силы, – советовал Дервиш-Али. – Когда проклятый Надир явится, драться надо будет, а не дома строить.

– Думаешь, он снова придет? – нахмурился Чупалав.

– Вот увидишь, – кивал Дервиш-Али. – Шакал всегда возвращается туда, где удалось поживиться.

Но Чупалав не верил, что персидский шах вернется. Говорили, что он ушел грабить богатые страны. Чупалава больше занимало то, как построить дом, достойный его жены Аминат.

Дервиш-Али продолжал говорить о Надир-шахе, которому непременно отрубит голову, как только тот явится в Андалал, но Чупалав его уже не слышал. Он думал о своей любимой, и мир вокруг казался ему лишь красивым обрамлением его драгоценной Аминат.

Едва Чупалав и Дервиш-Али с быками выбрались на хорошую дорогу, ведшую из Согратля в Наказух, как услышали зычный голос сельского глашатая:

– Эй, люди! – зычно возвещал тот. – Идите на майдан! Увидите то, чего никогда не видели! Спешите, пока это чудо не исчезло!

Но Чупалав направился в другую сторону. Его чудом была Аминат. Чупалаву очень хотелось заглянуть в Согратль, и не потому, что глашатай сулил что-то необыкновенное, а чтобы повидать отца и всю свою родню. Чупалав очень скучал по ним, по родному дому, но нарушить волю отца во второй раз не решался.

– Дальше я пойду сам, – сказал Чупалав Дервишу-Али.

– Ладно, – согласился юродивый. – Моему петуху тоже пора домой. Поглядим, что там за чудо приключилось.

На Согратлинском годекане – главной площади посреди аула – собралось много людей. И глашатай не обманул – здесь было на что посмотреть. Известный в Андалале богач Шахман привел из Дербента караван мулов, навьюченный диковинными товарами. Люди удивленно разглядывали пестрые шелка, расшитые золотом шали, парчу и атлас, чудесные украшения, ослепительно красивую посуду, лампы из тончайшего цветного стекла, невиданные ковры, богато украшенное оружие… Этим редкостям не было конца, и отдавались они почти даром.