Шапи Казиев - Крах тирана

Придворные, пораженные благородством повелителя, восторженно зашептались.

– Но ему придется заслужить эту великую милость.

– Что я должен сделать? – спросил Муса-Гаджи, делая вид, что поверил в устроенный шахом маскарад.

– Ее жизнь и ее любовь обойдутся тебе недорого, – ответил шах. – Ты проведешь моих воинов в Хунзах самой короткой дорогой.

– А что, если я откажусь? – спросил Муса-Гаджи.

– Ты не откажешься, если любишь ее, – заверил шах. – У меня много воинов, которые соскучились по женским ласкам.

Муса-Гаджи помолчал, будто раздумывая над предложением шаха, а затем склонил голову и обреченно произнес:

– Я согласен.

– Окажите почет этому герою! – обрадовано приказал Надир-шах. – И окружите заботой его невесту, пока мы не отпразднуем в горах их свадьбу.

Муса-Гаджи, склонив голову в показной покорности, говорил себе:

– На этой кукле пусть женится кто угодно, хоть сам шах. А я женюсь на своей Фирузе. Но сначала заведу каджаров в Аймакинское ущелье, где наши люди встретят их так, что небо зарыдет от ужаса, который обрушится на врага.

Утром из цитадели раздался пушечный выстрел, означавший, что войска великого падишаха выступают в поход. Все вокруг пришло в движение. Зазвучали полковые трубы, забили литавры и барабаны. Открылись все Дербентские ворота, и полки, стоявшие за южными стенами Дербента, двинулись под своими знаменами через город. Встревоженные жители Дербента закрывали двери и ставни своих домов. Нищим, попадавшимся на их пути, воины шаха бросали мелкие монеты и просили за них молиться. Одни поднимали брошенные монеты, другие просили всевышнего стереть с лица земли эти облаченные в сияющие доспехи полчища. Выйдя через северные ворота, полки выстроились в огромную колонну в ожидании обозов и своих главных командиров.

Оружейник Юсуф забрал свои инструменты, запер лавку, и они с Ширали поспешили к ближайшим от цитадели воротам Джарчикапы. Там они надеялись увидеть Мусу-Гаджи и убедиться, что их замысел начинает осуществляться.

Вскоре отворились главные ворота цитадели, и к городу начал спускаться небольшой отряд. Это ехали военачальники со своими свитами. Когда они приблизились к воротам Джарчикапы, Ширали увидел Мусу-Гаджи. Он исхудал и осунулся после перенесенных истязаний, но взгляд его был тверд и решителен. Муса-Гаджи ехал позади военачальников на хорошей лошади в сопровождении двух свирепого вида гвардейцев. Когда Муса-Гаджи подъехал почти к самым воротам, Ширали выскочил вперед и, потрясая своим посохом, воскликнул:

– О Аллах! Даруй же победу неустрашимым воинам!

Муса-Гаджи оглянулся, узнал Ширали, едва заметно кивнул ему и провел руками по бороде.

– Амин! – отозвались каджары, полагая, что нищий призывает всевышнего помочь именно им.

Но кое-кто в этом усомнился. Это был Лала-баши. Он явился сюда, чтобы своим несчастным видом воззвать к милосердию падишаха. Но Надир-шах почему-то не появлялся, зато бывший главный евнух узнал и Мусу-Гаджи, и Ширали и приметил, как они заговорщически переглянулись.

– Тут что-то нечисто! – пронеслось в голове многоопытного Лала-баши. – Заговор! И если я его раскрою, падишах простит своего преданного раба!

Лала-баши выступил вперед и, указывая одной рукой на Ширали, а другой – на Мусу-Гаджи, хотел прокричать: «Измена!». Но в пылу верноподданнического усердия Лала-баши позабыл, что у него нет языка. И бывший евнух только невнятно хрипел, страшно вращая глазами.

Никто не понимал, что нужно этому несчастному, а стражники кричали ему свое:

– Дурбаш! Удались!

Будто желая помочь восстановить порядок, Ширали ткнул евнуха своим посохом. Но Лала-баши не хотел сдаваться так легко. С нечеловеческой силой он вырвал у Ширали посох, переломил его о колено и хотел уже навалиться на Ширали своим грузным телом, как вдруг почувствовал болезненный укус. Змейка, выскользнув из переломленного посоха, ужалила евнуха в шею. Евнух замер, ловя ртом воздух, и медленно опустился на землю. Стражники, которым было не до нищего толстяка, отпихнули его подальше, и порядок был восстановлен.

Тем временем Ширали и Юсуф проскользнули в ворота и спешили покинуть Дербент. В рощице их ждал сын Юсуфа с оседланными лошадьми. И вскоре трое всадников понеслись в сторону гор. Им было что сообщить тем, на кого двинулась огромная армия. Придворный, чинивший пистолет у Юсуфа, приходил снова, приглашая его в поход, где услуги Юсуфа могли очень пригодиться. Но он отказался, сославшись на старые годы и слабое здоровье. Зато Юсуфу стало точно известно, что один отряд пойдет на Хунзах через Тарковское шамхальство, Мехтулинское ханство и Аймакинское ущелье, а другой во главе с самим Надиром двинется с другой стороны – через Южный Дагестан и Кази-Кумухское ханство, где он уже бывал.