Шапи Казиев - Ахульго

Когда волнения перекинулись в Дагестан, Милютин, ставший к тому времени гвардейским штабс-капитаном, записал в своем дневнике:

«Казалось, спокойствие и порядок водворились на Левом фланге Кавказской линии в Дагестане, но, к сожалению, ненадолго: видимое это успокоение, такими огромными пожертвованиями приобретенное, было только временною тишиной перед новой бурей!»

Уже весной следующего года Шамиль вернулся в Дагестан во главе большого отряда. Но первым делом принялся не за военные действия, а за восстановление административной системы Имамата и введение новых законов. Главными из принятых Государственным советом решений были отмена рабства и работорговли и обязательное образование для всех.

Затем произошло событие, изменившее очень многое. Прапорщик Хунзахской милиции знаменитый храбрец Хаджи-Мурад перешел к Шамилю и стал его наибом. Следом за ним перешла к Шамилю и та часть Аварии, которая еще оставалась за Хунзахским ханством. Борьба сделалась всенародной.

Граббе пытался остановить Шамиля, воины которого брали одну крепость за другой. Генерал вновь и вновь бросал против имама войска, пока Шамиль не заставил его жестоко поплатиться за Ахульго. В чеченских лесах десятитысячный отряд Граббе был наголову разбит, потерял обоз и артиллерию, а сам Граббе спасся лишь чудом, которое потом сравнивал с чудом спасения Шамиля из Ахульго. То был последний поход Граббе на Кавказе, когда он поставил на карту все, пытаясь захватить Шамиля в Дарго – новой столице Имамата. Это переполнило чашу терпения императора, и Граббе был уволен от должности. Тогда же был смещен и Головин.

Дела на Кавказе приняли совершенно неожиданное направление.

Шамиль сделался грозным владыкой гор. Но свое могущество он употребил не на расширение военных действий, а на объединение племен и прочное утверждение в горах Имамата – государства свободных людей разных народов и вер. Шамиль воздвигал общество, где граждане обретали права, о которых смелые умы остального человечества только еще мечтали.

Эпилог

Через десять лет после Ахульго Граббе принял участие в Венгерском походе, а еще через четыре года, состоя членом Комитета инвалидов, был предан суду за крупные растраты, которые случились в комитете и за которыми он не усмотрел. Но царь помиловал своего генерал-адъютанта, ограничившись строгим выговором. Во время Крымской войны Граббе стал военным губернатором Ревеля и сделался, наконец, полным генералом, получив звание генерала от кавалерии. Позже Граббе стал наказным атаманом Войска Донского, был возведен в потомственное графское достоинство, а затем назначен членом Государственного совета. Умер Граббе в своем имении в 1875 году.

Сыновья Граббе стали военными. Старший, Николай, дослужился до генерал-лейтенанта. Другой, Михаил, стал генерал-майором и погиб в русско-турецкой войне 1877 года, штурмуя Карс.

Александр, штаб-ротмистр, получил смертельное ранение при подавлении очередного Польского восстания. Младший, Владимир, тоже много воевал и стал генерал-майором. Супруга Граббе повредилась в уме, и жизнь ее имела печальный конец.

Сын Шамиля Джамалуддин, отданный в аманаты при Ахульго, которого Граббе в письме военному министру Чернышеву называл «мальчиком бойким и свыше лет умным», был увезен с Кавказа и определен в кадетский корпус. Он вырос и возмужал в России, стал почти европейским человеком. Через пятнадцать лет разлуки Шамиль вернул своего сына, обменяв его на плененные в Кахетии княжеские семьи Чавчавадзе и Орбелиани. Поручик Джамалуддин Шамиль, гвардейский уланский полк которого стоял в Польше, был вызван к царю и на предложение вернуться к отцу дал незамедлительное согласие. Николай поблагодарил его за службу, похвалил сыновнюю преданность и велел передать отцу, что зла ему не желает и что виноваты во всем кавказские начальники, не умеющие как следует вести дела. Но в Дагестане Джамалуддин чувствовал отчужденность, тосковал по оставшейся в России невесте и близким друзьям, писал письма знакомым генералам, стараясь склонить их к миру с Шамилем. Отцу он рассказывал о России, которая сама тяготилась несвободой и крепостным правом, а война лишь продлевала эту агонию. Но тогда чаяниям Джамалуддина не суждено было сбыться. Туберкулез, открывшийся у Джамалуддина, усугубил его страдания, и он умер в Карате через четыре года после возвращения на родин у.