Array Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории

В 1942 году совсем юной, ей было всего 14 лет, бабушка пришла работать на завод им. Калинина. «Резали бумагу, заворачивали в нее бомбы и складывали их в ящики. Большие бомбы были очень тяжелые, поэтому приходилось их перевозить трем-четырем подросткам, так как сил у них не хватало», – вспоминает она.

600 граммов хлеба в день была плата за тяжелый труд.

И рассказывает, как разгружали вагоны с углем, строили железную дорогу от завода до железнодорожной станции Нязепетровская. Когда бабушка выучилась на контролера ОТК, стало немного легче. Она проверяла качество производимых бомб, затем ее перевели в контору, и она прошла обучение на копировщицу «Это сейчас „ксерексы“, а тогда их не было», – улыбаясь, коверкая это трудное для нее слово, говорит бабуля.

Всю войну проработала бабушка на заводе. И говорит, что нельзя описать словами ту радость, которую испытала она 9 мая, когда пришла долгожданная победа.

Александра Васильевна Савченко

Бабушка награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». Сорок лет отработала она на заводе им. Калинина, оттуда и ушла на пенсию. Не забывают бабушку районный совет ветеранов, ветеранская организация краностроительного завода – приглашают на чаепитие в День Победы, иногда навещают.

«Это очень приятно, что о нас помнят», – со слезами на глазах говорит бабушка.

Мусина Татьяна Сергеевна

22 июня 1941 года. Рано утром с крыльца нашего дома слышу звуки моторов и стрельбу со стороны границы. Я почему-то понял – война.

Мой папа пограничник. Наша воинская часть – на границе с Польшей недалеко от Минска. А папу еще зимой направили учиться в Москву на курсы усовершенствования командного состава, или КУКС.

К дому подъехали полуторки. Шофера откидывают борта. Говорят, что нужно увезти гражданских куда-нибудь в глубь страны. В каждой машине бочка с бензином. Еще по ящику с винтовками и цинки с патронами. Я знаю, что каждая жена командира хорошо стреляет, их этому учили, не жалея патронов. А на кабине первой машины установлен пулемет «максим».

Мама быстро ходит по квартирам и торопит женщин на погрузку:

– Много вещей не брать. Недели через две-три вернемся.

А бабушка расстелила скатерть на полу. Складывает на нее одежду, белье, еще что-то. Связывает противоположные углы скатерти. Потом и вторую пару углов. Такой шар называется «узел». Их у нас два или три.

Маму назначили начальником автоколонны, потому что мама – женорг нашей части. На эту должность выбирают жены командиров на своем собрании. Оплаты не положено. Это общественная работа. У мамы есть именной пистолет за содействие в задержании нарушителя границы.

Стрельба от границы слышнее. Машины загружены. Поехали.

Мы с бабушкой в кабине. Мама в кузове. Дорога петляет по лесу. Впереди выходят из кустов трое красноармейцев с винтовками. Голосуют.

– Валя! Что делать? – кричит в открытое окно водитель и сигналит.

Солдаты все ближе. Один из них вскинул винтовку.

Близниченко Валентина Васильевна

– Вперед! – кричит мама. Над головой у нас застрочил «максим».

Красноармейцы расступились. Мы проехали мимо. Мама из пулемета дала очередь над головами людей на дороге.

На остановке мама ответила на бабушкин вопрос о стрельбе:

– А если в кустах еще солдаты, которые хотели захватить машины? Здесь же должны быть пограничники. А у этих армейская форма. Или если это немцы? Пришлось стрелять. Пока едем, мы, при нападении, можем и отстреляться. А на остановке? Женщины штыками отбиваться не умеют. Тогда нас просто из машин вытолкают. Нет, людьми рисковать нельзя.

Дом, в котором мы живем на Урале в городе Ирбит, стоит на окраине. Дальше еще три-четыре дома и начинается поле.

Мы играем во дворе на бревнах, от которых, когда надо, мы с мамой отпиливаем дрова. У мамы язва желудка. Это дрова для нашего двора. Мы услыхали приближающуюся музыку духового оркестра. А когда играет музыка, это уже для детворы праздник. Мы, ребятня, побежали на звуки оркестра. Музыканты идут строем по улице в сторону нашего дома и играют марши. Мы побежали рядом со строем. Нам задорно. Идти со скоростью оркестра мы же не можем.