Владимир Карагодин - Пылающий Горизонт…Юго-Востока.

Вскоре вдалеке показались строения, парень, который сидел сразу за водителем обратился к своему соседу:

– К Донецку подъезжаем.

– Как Донецк, удивлённо воскликнул его собеседник, почему так быстро?

– Есть Российский Донецк – он намного меньше, и находится возле границы, – уверенно ответил он.

Российский Донецк напоминал больше поселок, чем город. Его местные жители всё никак не могли привыкнуть к колоннам автобусов, каждый день подъезжающих к границе. Мы ехали вдоль уютных домиков, через заборы которых свисали поспевшие вишни, дозревавшие яблоки и груши. Вдоль дороги росли абрикосовые деревья, земля возле которых была щедро усыпана гниющими плодами.

Муромчане возмущённо сетовали на то, что добро здесь гниёт на земле, а у себя в городе, они фрукты покупают за большие деньги. Малый Донецк мы проехали минут за десять. И снова впереди потянулась бескрайняя степь, теперь засаженная подсолнечником, чаши которого, не успев раскрыться, словно золотой зеркальной пленкой, отражали солнечные лучи. Дорога шла вверх, а вдалеке уже виднелся таможенный терминал российско-украинской границы.

Терминал состоял из нескольких бетонных одноэтажных зданий, перед которыми тянулся длинный коридор, огороженный забором, который служил для входа и выхода пешеходов. Микроавтобусы подъехали почти вплотную к «КПП». Водителю по рации сообщили, чтобы он не открывал двери, продолжая всех держать в автобусе. Все разговоры притихли, лица парней стали задумчивыми. Они принялись пристально разглядывать небольшие постройки терминала. Из автомобиля, возглавлявшего колону, вышел ополченец и направился к пропускному пункту, за ним засеменил Иваныч. Минут через пятнадцать пришёл Иваныч, он заглянул в салон через форточку, словно вор, который что-то украл и теперь опасался разоблачения, и негромко проговорил:

– Ребята, сейчас вы будете пересекать границу с Украиной, помните, что на данной территории вы будете находиться официально в качестве туристов, поэтому никаких глупостей не совершайте. Сейчас все выходим из автобуса и строимся в очередь перед калиткой. Проходим по пять человек, паспорта держим в руках. Ребята, ещё раз напоминаю, сумки будут обыскивать, поэтому, запрещённые вещи лучше выложите здесь. Всем всё ясно?

– Ясно, ясно, открывай дверь, – загудели муромчане.

Все стали выгружаться из автобуса, конечно никто не собирался строиться в очередь, кто-то после долгой дороги, стал разминать затёкшие ноги, некоторые образовав круг, закуривали сигареты, кто-то стал осматривать проволочный забор «КПП».

В толпе куривших парней, я нашёл Пашу, который стоял рядом с Фоксом, Зевсом, и соседом по месту в автобусе. Они обсуждали наш спор со стариком.

– Ну как тебе дед? Понравился? – с улыбкой спросил Паша.

– Старый дурак, в губернии он жил и слово же такое вспомнил, и чего припёрся, ел бы дальше там у себя свою редьку.

– Да ладно, старик бы прокатил за старообрядца, только вот телефон его выдал, – сказал Фокс и все ребята засмеялись.

– Ну, что там?! – крикнул Зевс, в сторону калитки, где стояли ребята, готовясь зайти внутрь.

– Скоро! На той стороне беженцев пропускают! – ответили ему.

Через несколько минут, мы увидели старый микроавтобус с украинскими номерами, который медленно двигался к российской части «КПП». Автобус остановился, водитель быстро выскочил и побежал к пограничнику, чтобы показать ему бумаги о досмотре транспортного средства.

Через минуту мы увидели колонну беженцев, они сильно растянулись из-за старушки, которая, медленно переступая ногами, опиралась на костыли. Её левая нога была перебинтована от ступни до колена, идти ей помогал молодой парень лет шестнадцати. Все сразу же притихли и стали пристально рассматривать беженцев. Впереди всех шла молодая девушка. Она была одета в короткие шорты, и футболку, в ушах у неё были наушники, а её длинные каштановые волосы, колыхаясь на ветру доходили до талии. За ней шёл парень и нёс две сумки, в толпе послышались недовольные возгласы:

– Почему он не в окопах?!

– За женской юбкой спрятался! А мы за него должны кровь проливать?

Лица у беженцев были угрюмые, и лишь у маленькой девочки лет шести, глаза сияли от любопытства. Она

вприпрыжку бежала за своим отцом. Одной рукой она постоянно дёргала его за руку, а другой, показывая на нас, что-то спрашивала у своего отца.

Когда старушка дошла до пограничника, она остановилась и что-то сказала ему, пограничник, сморщив нос, жестом показал ей отойти в сторону. Из проезжавших мимо них автомобилей, смотрели равнодушные лица, как будто ни её, ни пограничника не было вовсе. Старушка же с надеждой и слезами на глазах, всматривалась в проезжавшие мимо неё машины, и что-то шептала. К нам подошёл Иваныч, и, закурив, сказал: