Иван Василевич - Подвиг живет вечно (сборник)

Когда лампа наконец загорелась, фельдфебель долго любовался ею, щелкая кнопкой выключателя. Потом он сказал, что точно такую же надо обязательно сделать для господина обер-лейтенанта.

— Подарите ему эту, — посоветовал Алексенцев, — а я вам сделаю еще лучше. Ваша лампа будет сама зажигаться, когда стемнеет или в назначенное вами время. Только надо раздобыть механизм небольшого будильника.

Так под боком у начальника охраны удалось Алексенцеву организовать изготовление мин замедленного действия.

Были дни, когда строительную команду посылали на железнодорожную станцию крепить к платформам танки. В один из таких дней перед самой отправкой воинского эшелона на платформе взорвался и запылал танк.

Начальник охраны нервничал. Зеленый ящик с толовыми шашками куда-то исчез. Возможно, кое о чем стал догадываться фельдфебель, но поди доложи, что у тебя под носом, из твоих же материалов была изготовлена партизанская мина!

А что же Алексенцев?

Вскоре он из команды бежал. Скрывался в доме № 30/59 по 14-й линии, где жила Надежда Черкасская. Заблаговременно туда была переправлена партизанская радиостанция. В этом доме и находился подпольный штаб до дня освобождения Макеевки.

Невольно возникают вопросы: почему много лет оставались неизвестными славные имена организаторов макеевского подполья? Почему исследователи партизанской борьбы против гитлеровских оккупантов с годами не возвратились к тому немногому, что появилось об Алексенцеве и его товарищах в печати еще в годы войны?

Непросто ответить на эти «почему».

В декабре 1944 года, когда Александр Сазонович Алексенцев был уже заместителем председателя Макеевского горисполкома, на него пала тень подлой клеветы. Недруги честного, принципиального человека сделали все, чтобы опорочить его доброе имя, поставить под сомнение самоотверженную борьбу Алексенцева в оккупированной Макеевке. Чего стоит лишь одна их выдумка о том, что переданные партизанской радиостанцией «общие сведения о противнике» для 301-й дивизии «никакой ценности не имели». Как же так? Ведь содержание радиопереговоров с Алексенцевым было записано дивизионным радистом старшим сержантом Куриным, записано в присутствии начальника политотдела дивизии подполковника Кошкина. Те записи, переданные сразу после боев за Макеевку военным журналистам, свидетельствуют, что отнюдь не «общие сведения» сообщал о противнике подпольный штаб. Не за «общие сведения», не имевшие «никакой ценности», а за точные целеуказания благодарил Алексенцева начподив подполковник Кошкин, который 7 сентября 1943 года приехал к подпольщикам вместе с корреспондентами «Красной звезды» Денисовым и Лоскутовым.

Доброе имя Александра Сазоновича Алексенцева было восстановлено (увы, уже после его смерти). Многое для этого сделали комсомольцы-следопыты, помог им и И. X. Аганин.

Третью неделю словно наэлектризован зал заседаний военного трибунала Московского военного округа. Третью неделю идет здесь судебный процесс над изменником родины Потеминым — пособником фашистских оккупантов в массовом истреблении советских людей. Председательствующий вызывает последнего из многочисленных свидетелей обвинения. И вот подвижный седеющий человек с цепким взглядом дает суду показания. Да, он хорошо знает сидящего за деревянным барьером гражданина Потемина: познакомились весной 1943 года. Вот как состоялось их знакомство.

В первой декаде марта гитлеровцы отмечали день памяти солдат, отдавших жизнь «за фюрера и великую Германию». По этому поводу с речью о «близкой и окончательной победе над большевистской Россией» перед строем подчиненных выступил фельдполицей-комиссар Майснер.

— В тот строй, — рассказывал свидетель, — меня, только что прибывшего в гэ-эф-пэ семьсот двадцать один, поставили рядом с Потеминым, поскольку мы примерно одного роста. В связи с торжественным построением на нас была новенькая, с иголочки, военная форма…

Свидетель говорит далее: от друзей Потемина зондерфюреров Вилли и Квеста, а также из документов, хранившихся в сейфах полевого гестапо, он узнал, что Потемин на отличном счету у обер-палача Майснера. Активен и усерден. «Заслуживает благодарности и отпуска с правом поездки в империю». Так было сказано в приказе фельдполицей-комиссара.

— В командах гэ-эф-пэ семьсот двадцать один, — продолжает свидетель, — началась кровавая деятельность Потемина.