Мариам Ибрагимова - Полковник Яковлев. Ученый на старте

– Присоединяйтесь к моим связистам, наладьте связь со штабом дивизии. Чую, драться с фрицами будем тут.

Яковлев обрадовался такому повороту событий. Не прошло и получаса, как, словно по сигналу, в небе показалась вражеская авиация. Людская волна выплеснулась на соседние улицы и растеклась во все стороны. Бойцы заняли позицию вокруг вокзала и залегли. Капитан Яковлев и несколько связистов, тянувшие провод на окраину города, плюхнулись на влажное дно канавы. Оттуда хорошо была видна немецкая эскадрилья. Вот она приблизилась и зависла, казалось, прямо над их головами. Три стервятника со знаками чёрной свастики на крыльях вырвались из общего ряда и закружили над вокзалом. От массированного бомбометания земля содрогнулась, воздушной волной Яковлева приподняло и выбросило на дорогу, он съёжился и, боясь осколков, закрыл лицо руками. Зенитки в ответ фрицам дали по залпу, но этого было мало. Вспыхнули цистерны с горючим. До слуха донеслись жуткие вопли – это немцы сбросили бомбы на санитарный поезд. Яковлев, стиснув зубы, следил за небом. «Мессеры» исчезли так же быстро, как и появились.

Яковлев поднялся, отряхнул гимнастёрку, галифе, в десяти метрах от себя увидел связистов: один лежал неподвижно, из головы тонкой струйкой текла кровь, другой, сидя на корточках, сжимал окровавленное плечо. Раненых было много. Кто-то перевязывал себя сам, кому-то оказывали помощь санитары, других несли к палаткам, где был развёрнут полковой санитарный пункт. Увидев развороченное железнодорожное полотно, раненые из разбитого эшелона поползли к лесу. Связисты и сапёры вместе с похоронной командой подбирали мёртвых, хоронили тут же, в траншее. Их оружие с разрешения начальства раздали связистам, патроны поделили строго по счёту.

Яковлев пытался наладить связь со стрелковым батальоном. К полку, принявшему бой, присоединилась ещё одна разбитая войсковая часть и залегла на окраине города, ближе к лесу По рации передали приказ: «Поднять всех в ружьё! Батальонам занять оборону вдоль железнодорожного полотна!» К городу приближались мотоциклисты и колонна танков. Завязался бой. Чтобы противостоять такому массированному огню немцев, боеприпасов не хватало. Пришлось оставить вокзал.

За ночь собрались ещё несколько разрозненных частей, вырвавшихся из приграничных зон и растерявших свои подразделения. Каждый из командиров, смертельно усталый, пытался выйти на связь со штабом округа. Но не было даже рации, а проводные линии на всех направлениях повреждены. Никто не знал истинного положения дел.

«Командиры не проявляют воинской строгости к трусам, к тем, кто уклоняется от боя, не навязывает врагу своей воли, – с грустью подумал Яковлев. – Потому отступают».

На вторую ночь одна часть двинулась на юго-восток лесом, другая – по шоссе. Уходили чуть ли не бегом, потому что разведка докладывала: головные отряды оторвались и ушли далеко вперёд. Попадать в окружение никому не хотелось, даже тем, кто умирал на ходу. Командиры посылали в деревни снабженцев, чтобы добыть хоть что-нибудь из еды. Полк, с которым отходил Яковлев, часто натыкался на раненых, подбирали всех. Под утро обессилели, устроили привал. Не успели погрузиться в сон, как караульные доложили: впереди вооружённые люди, численностью примерно с батальон. Полковник Орбит приказал: «Объявить тревогу, но в бой не вступать, у нас мало патронов. Отходя, беречь каждый патрон – пригодится в случае неожиданного нападения».

Форма одежды у неизвестных была наша, и говорили по-русски.

– Если не фрицы, так диверсанты, – не колеблясь, сказал полковник. – В первый день войны я столкнулся с диверсантами, переодетыми в русскую форму. Они неожиданно стали стрелять и отрезали нас от головной части.

Поднятые на ноги бойцы, осторожно ступая и пригибаясь под ветками, направились в ту сторону, где неизвестные устроили привал. И тут собака подняла лай.

– У них овчарки, – насторожился Яковлев.

Полковник Орбит прислушался.

– Нет, это не овчарка, голос этой собаки мне знаком. Если не ошибаюсь, это лает наш Жучок, дворняжка, которая щенком увязалась за начснабом Орловым. Неужели его и собаку схватили немцы?

Лай стал ближе.

– Конечно, это Жучок, – кивнул Кузьма, шофёр полковника, и, пройдя в ту сторону, тихо позвал: – Жучок! Жучок!

Через мгновение чёрный, как сама ночь, пёс, сверкая горящими глазами, радостно закружил вокруг Кузьмы.

– Идите дальше, а я выясню, нет ли среди них майора Орлова. Повадки собак хорошо знаю. Ни одна не останется с человеком, который обидел или убил её хозяина. Кроме того, Жучок возбуждён, он не повёл бы себя так, если б его хозяину грозила опасность.