Иван Василевич - И снова через фронт…

Бесценными подарками всегда были доставленные гранаты, патроны, противопехотные и железнодорожные мины, радиолампы, батареи для рации.

Из рук в руки переходили свежие газеты. Их с жадностью читали от первой до последней строки, не пропуская ни единого слова. Ведь для всех разведчиков это были первые газеты за последние два месяца войны.

На рассвете Киселев, безмерно обрадовавшийся новым батареям для рации, не теряя времени, начал готовиться к передаче в штаб фронта накопившейся информации о противнике, отправка которой задержалась. Он подключил батареи и взялся за ручки настройки рации. В наушниках появились писки, шорохи, потрескивания. Среди них нашел нужные ему сигналы. Положив перед собой несколько листочков бумаги с текстом телеграмм, он начал свой разговор с Большой землей.

Днем проглянуло солнце, заметно потеплело. «Спартаку» показалось, что никогда не был таким чудесным запах сосновой смолы. Хорошо бы отдохнуть. Но…

— Боевые группы! Подготовиться к выполнению очередных задач! — раздается команда. — Выход через тридцать минут!

— Кульчицкий, сосредоточь внимание на обороне противника по берегам Варты, — сказал Домбровский, обращаясь к Овидию.

Однажды, возвращаясь с берегов Варты глухой ветреной ночью, придерживаясь тени деревьев и кустов, «Спартак» и Попов приблизились к уединенному хутору. Вокруг все спокойно.

— Похоже, что гитлеровцев на хуторе нет, — шепнул Попов на ухо «Спартаку».

— Давай, заглянем в крайнюю избу. Может быть, расскажут что-нибудь о немцах.

— Пойдем. Ветхая хата, там наверняка немцев нет.

Бесшумно подошли к маленькому оконцу и едва слышно постучали по стеклу, блеснувшему в лунном свете. Немного подождав, постучали погромче. В хате возник приглушенный говор. Разведчики притаились, прижались к бревенчатой стене.

— Кто там? — глухо спросили по-польски.

В это время, как назло, громко стукнула щеколда и со страшным скрипом, слышным, казалось, на всю Польшу, приоткрылась дощатая дверь. На пороге появился заспанный старичок. Испуганные глаза блеснули в свете луны.

— Поляцы соун? — спросил «Спартак» старика. — Поляки есть?

— Так, так! Прошу пана! Заходите! Мы поляки…

В хате с зашторенными окнами еле светился огонек подвешенной над столом керосиновой лампы. «Спартак» окинул быстрым взглядом жилище. Бревенчатые стены, деревянный стол, две скамьи около него. В углу икона. В середине хаты стояла сгорбившаяся седая женщина. Она со страхом покосилась на вошедших в дом людей. Ей, пережившей тяжелые годы оккупации, испытавшей нищету, был страшен каждый незнакомый человек. «Кто вы такие? Зачем пришли? Неужели вы не видите, что мы и так уже дочиста ограблены?» — говорил ее взгляд.

«Спартак» подошел к женщине, ласково посмотрел на нее и тихо спросил:

— Германы есть?

— О, нет, нет! — замотала головой женщина.

— А жандармы есть. На другом хуторе стоят сейчас, — включился в разговор хозяин дома и спросил: — Кто из вас будет пан?

— Мы — русские! — коротко сказал «Спартак».

— Вы? Русские? — поляк тут же убавил огонь керосиновой лампы. Огонек осветил его удивленное лицо.

— Да, мы русские партизаны.

— Русские! То есть правда?! Браты!! — хозяин заулыбался и протянул «Спартаку» руку. — День добрый, панове. А это моя жинка. Что угодно панам?

— Есть здесь поблизости польские партизаны или нет? — спросил Попов, все еще стоявший на всякий случай у двери.

— Недавно в наших лесах был партизанский отряд Миколы Козубовского…

— Что? — почти выкрикнул «Спартак». — Козубовского, Николая?

— Так, пан. Микола Козубовский был в этих местах. А что, пан знает его? — поинтересовался поляк, заметивший удивление русского гостя.

— Да, так, — ответил «Спартак».

«Неужели это и в самом деле Козубовский, который был командиром отряда в бригаде Каплуна? — мелькнула у Овидия мысль. — Если он, то у меня, значит, уже есть здесь хорошие друзья. С другом и в „логове зверя“ приятно встретиться…»

Но «Спартак» пока еще не знал, что его знакомый Николай Козубовский с середины августа 1944 года действует на Познаньщине. В начале декабря он встретился со своим земляком Ильяшевичем, и с тех пор друзья воевали в тесном взаимодействии.

В это время проснулся хозяйский сын. Услышав русскую речь, он поднялся из-под перины со скрипучей деревянной кровати, стоявшей в углу комнаты, быстро оделся. Уловив дружелюбный тон беседы, юноша подошел к лампе и выкрутил сильнее фитиль. Комната заполнилась светом.