Юрий Жуков - Укрощение «тигров»

Думая теперь только о своей личной судьбе, Ауст добросовестно рассказывает все, что ему известно о его части, и потом умолкает, безнадежно глядя в одну точку. Война еще не просветлила его темной головы, но она уже испугала его. Что ж, и это прогресс!

Бойцы со сталинградскими медалями на зеленых ленточках смотрят на пленного эсэсовца сурово. «Если бы вы знали, что вот такие, как этот, в Ольховке натворили, — сказал нам один боец. — Душа горит, как с теми колхозницами поразговариваешь!»

Ольховка— рядом. Немцев выбили оттуда и из соседней деревни несколько часов назад, и этому предшествовали волнующие события. Сегодня на рассвете в район Дубравы, где находились наши передовые отряды, прибежали три колхозницы, разыскали командира и со слезами заговорили: «Родные, милые вы наши, что же вы тут сидите? Немец нас в могилу загоняет, конец всей Ольховке приходит! Спешите, родные, пока не поздно!» Оказывается, вчера в Ольховку, в которой в течение двух недель хозяйничали гитлеровцы, явился отряд эсэсовцев и начал спешно чинить суд и расправу над мирными жителями. Сегодня утром эсэсовцы грозились сжечь село, а население угнать на каторгу в отместку за то, что оно высказало свои симпатии к Красной Армии.

Наши бойцы накануне вели жаркий бой и до предела устали. Однако как только они узнали, с какой мольбой обращаются к ним колхозницы-ходоки из Ольховки, они мгновенно поднялись, бурей обрушились на врага и вышибли его из Ольховки и еще нескольких других деревень, а гитлеровских карателей переловили и уничтожили.

Ольховка тут же, за лесом. Немцы пока еще недалеко, и мины то и дело рвутся на окраине. Но в деревне все равно уже начался праздник. Только две недели длилась на этот раз разлука с красноармейцами, но встречают их так, как будто бы прошла целая вечность: горячо обнимают, приветствуют, кланяются им, встречают с хлебом-солью.

Анна Васильевна Чепурных рассказывает нам:

— Чуток бы не поспели, всех бы нас порешил окаянный эсэс. Он только несколько дворов поспел угнать, а мы вот благодаря бойцам нашим живые остались. А что было-то, что было!.. Вчера пришел до нас из Покровки проклятый разбойник Петр Кочанов. Он при немцах в 1942 году старостой был и потом с ними ушел. Немцы теперь сюда, и он за ними, как пес. Приходит Кочанов — добра не жди. И верно. Пошел он с дезертиром одним Николкой по дворам коров собирать. Пособрал всех дочиста, согнал в табун и угнал с этим Николкой. Остались коровенки только у тех, кто успел их попрятать. А потом под вечер к нам солдатня навалилась. Согнали всех наших девок и давай их раздевать наголо и насильничать. Галдят: «Русс идет, все равно конец!» — и издеваются над ними. А с утра начали хаты запаливать… Да тут наши как нагрянули, эсэс и прыснул отсюда.

Две недели, только две недели на этот раз гитлеровцы пробыли на этой многострадальной земле. Их иго теперь в отличие от прошлых лет распространилось в дни наступления лишь на небольшую пядь нашей земли — только несколько деревень было вновь захвачено ими. Но каждый боец за эти годы научился по-настоящему ценить каждый метр родимой землицы и по горькому опыту знает, что такое фашистская власть. Освобождая города и села, он вдоволь насмотрелся на ужасы гитлеровского террора. И когда гвардейцы батальона, где комсоргом работает ветеран-сталинградец Турлигалиев, вошли в Ольховку и узнали, что там творилось, они поклялись бить фашистов еще сильнее, чем били до сих пор.

Сейчас, когда пишутся эти строки, геройский батальон, проделавший за последние десять дней путь около 40 километров на юг, наверное, ушел еще дальше вперед. А здесь, на возвращенной земле, медленно-медленно, еще колеблющимся огоньком начинает разгораться вновь робкая, но уже улыбающаяся жизнь.

Уже темнело, когда мы проезжали обратно через Зоренские Дворы. Среди развалин копошились какие-то тени. Мы остановились, подошли поближе. Горячее чувство обожгло сердце — это к своему пепелищу вернулись колхозники! Этим людям негде жить, у них нет крова над головой. Они еще полны страшных переживаний — многие из них были в селе, когда сюда прилетели сотни самолетов, чтобы стереть его с лица земли. Многие потеряли своих близких. Но вот над развалинами Зоренских Дворов снова поднят красный флаг. Колхоз восстанавливается. И из тыла уже потянулись обратно люди, чтобы поторопиться убрать хлеб, навести порядок на огородах, изрытых разрывами мин, войти в привычный ритм жизни и работы, а к осени поставить вокруг полуразрушенных печей новые срубы, накрыть их на первых порах хотя бы соломой и зажить по-старому, по-советскому, по-хорошему.