Юрий Жуков - Укрощение «тигров»

Что и говорить, на первых порах многие «тигров» побаивались: ведь всякая техническая новинка заставляет солдата настораживаться. Но теперь, когда мимо этих разбитых, обгоревших, искалеченных, тяжелых машин прошли спешащие на юг многотысячные колонны бойцов и каждый смог своими глазами поглядеть и своими руками пощупать их, можно смело сказать, что акции «тигров» в последние дни резко упали. Люди убедились, что «тигры» так же горят и так же пробиваются, как и любые другие машины.

При нас один молоденький боец, сняв пилотку и вытерев с висков обильный пот, погрозился морде тигра, намалеванной на башне, и зло сказал: «У, „тигра“ лютая, мы с тобой еще посчитаемся!..» А считаться у каждого есть за что. Достаточно присмотреться вот к этой только что возвращенной земле, поглядеть на ее раны, чтобы всем сердцем, всей душой своей возненавидеть «тигров», истерзавших ее. и тех, кто их сюда привел.

Прокладывая путь на север, немцы планомерно, километр за километром, скальпировали землю. Воронки лежат одна от другой в 10–15 метрах. Добрый курский чернозем раздроблен, смят, перемешан с глиной, поднятой бомбами из недр земли. Зеленый покров сорван. Рощицы в оврагах переломаны, выкорчеваны разрывами. Поля ржи уничтожены. Пепел, пыль, глина, а сверху след широких гусениц танков — таков июльский степной пейзаж 1943 года в этом некогда обильном и богатом крае.

И еще добавление к пейзажу: мины! Немцы расставляли их щедро, не жалея. Расставляли хитро, с адской изобретательностью. На каждом поле — свой порядок расстановки. Чтобы не подал голоса миноискатель советского сапера, мина уложена глубоко в землю, а сверху накрыта чуркой. На нее можно натолкнуться в самых неожиданных местах, даже в канавах. Пока мины не будут полностью обезврежены, движение в любом направлении совершается с соблюдением строгих предосторожностей, и сотни саперов в пестрых маскировочных халатах осторожно прощупывают обочины дорог своими щупами, отыскивая немецкие «сюрпризы».

Дорога ведет все дальше на юг. Вот уже и бессмертные рубежи танкистов-гвардейцев, которые приняли на себя самые мощные удары врага в первые два дня немецкого наступления. Как памятники изумительным подвигам танкиста Бессарабова и его друзей стоят на этом рубеже все еще грозные, застывшие навек сгоревшие советские танки. В памяти всплывают картины страшных битв 6, 7, 8 и 9 июля— ведь каждая из этих машин приняла на себя удар десятков немецких танков и уничтожила по меньшей мере по две-три машины противника.

Люки сгоревших советских танков наглухо задраены изнутри. Мы знаем, помним: экипажи не покинули их, они дрались даже тогда, когда пламя охватило их машины, дрались до тех пор, пока не начали рваться внутри свои раскалившиеся снаряды. Вокруг машин группами собираются бойцы. Они стоят молча, но молчание это красноречивее всяких речей. Те, что уходят дальше на юг, сосредоточенны и суровы. Они осторожно несут в сердцах своих гнев, стараясь не расплескать его до встречи с врагом.

Чем дальше на юг, тем свежее вражий след. Вот здесь немцы были позавчера, здесь — вчера, здесь — сегодня утром, здесь — три часа назад. Сворачивая с дороги в лесок, мы попадаем на командный пункт 11-й немецкой танковой дивизии, откуда немцы ушли буквально несколько часов назад. В лесу еще висят немецкие телефонные провода. На лужайке из объемистой цистерны заправляются немецким бензином наши грузовики. В блиндажах немецких командиров располагаются наши бойцы. Их смешит боязливая предусмотрительность какого-то оберста, который даже выход из блиндажа, обращенный к тылу, прикрыл броневым щитом, а окно завалил толстой литой плитой миномета.

Здесь же, в лесу, располагались ремонтные мастерские немецких танкистов: тут они ремонтировали своих «тигров». Брошено все: недоремонтированные танки и детали их. Отдельно лежат замаскированные свежесрубленными ветвями башни, отдельно — пушки «тигров», много разбросанных и сложенных штабелями снарядов. Немецкому штабу и инженерам пришлось поторопиться: гвардейцы сегодня проделали путь в 10 километров.

Двое командиров, усевшихся на немецкие зарядные ящики, допрашивают только что захваченного в плен мотоциклиста эсэсовской танковой дивизии. Черномазый, небритый, с виду заморыш, он на самом деле матерый разбойник: в петлице его мундира — красная ленточка железного креста, полученного еще в 1941 году при взятии Мариуполя. В его кармане — карта Северного Кавказа с указанием пунктов, где он побывал. Ауст — так он назвался — мечтал летом 1943 года продлить маршрут своих странствий по русской земле, но все вышло не так, как думалось. Сейчас ему нечего сказать, и он лишь автоматически повторяет то, что мы уже слышали от пленных здесь, под Белгородом, много раз: им сказали, что русские уже окружены, но теперь ясно, что русские не окружены, что у русских много танков, что они хорошо ими пользуются и что сейчас ничего хорошего немцам ждать не приходится.