Юрий Жуков - Укрощение «тигров»

Порою кажется, что это сон, страшный и нелепый. Трудно рассказывать о том, что видишь, трудно передавать то, что слышишь, обходя руины прославленного нашего завода, любимца народа, Харьковского тракторного, чьи машины до сих пор бороздят колхозные поля от Тихого океана до степных просторов Кубани. Страшнее всего тишина. Звенящая, тяжелая, физически ощутимая тишина. И запах гари, неистребимый, всепроникающий, нестерпимо едкий. Под ногами хрустит стекло, раздробленное адской силой взрывов. Истолченный бетон лежит слоями, из-под которых вырисовываются контуры изувеченных станков. Кое-где еще дымятся непогасшие двери, оконные переплеты. Налетит ветер, громыхнет оторванным листом железа, засвистит в спутанных проводах, и снова тихо. Только шуршат подошвы сшитых из тряпья туфель старых работниц, сгибающихся под тяжестью ведер, — городок Тракторного сейчас лишен воды, ее носят через территорию бывшего завода из дальнего бассейна.

К руинам, в очертаниях которых с трудом можно угадать знакомые цеха, мы пришли в сопровождении группы ветеранов завода. На глазах у них он родился, мужал, стал знаменитостью и потом пережил страшную трагедию. Хмурые, сосредоточенные, они обходили цех за цехом. Народ знает, как сильно пострадал завод от рук гитлеровцев минувшей зимой, когда немцы отступали из Харькова. Тогда был сожжен кузнечный цех, некоторые заводские здания были повреждены бомбовыми ударами. Но все это бледнеет в сравнении с тем актом вандализма, которым ознаменовали гитлеровцы на этот раз свой уход из Харькова. В расправу с Тракторным заводом они вложили всю свою злость, всю горечь неудачника, который хлопает дверью, проиграв окончательно и бесповоротно большую игру.

Кровельщик Сергей Никитич Сидин, бледный, заросший щетиной, медленно шагал по чудесной асфальтированной аллее между разросшимися тополями. Он осторожно переступал через скрученные силой взрыва детали станков, вышвырнутых из механосборочного цеха, нагибался, подбирая и откладывая в сторону обломки камня, засорявшие аллею, за которой на заводе всегда так ухаживали до войны, и говорил сдавленным голосом:

— Вот как оно получается… Крыл крыши, берег их, а потом все это ушло в воздух. Пойди-ка найди теперь мои крыши!..

Такой же бледный, с ввалившимися глазами фрезеровщик Тимофей Иванович Чулков осматривал изувеченные станки и с горечью говорил:

— Заново, все до последнего винтика придется заново делать!..

Тимофей Иванович вздохнул и добавил:

— Не помогли наши надписи! Мы ведь в последнюю минуту ходили и писали везде на дверях по-немецки: «Минен», чтобы сбить с толку поджигателей. Все-таки разнюхали, подлецы! Ну что ж. хорошо и то, что не удалось им вывезти оборудование. Хотя оно нам не досталось, зато и им теперь не послужит…

И он рассказывал о той страшной, молчаливой, смертельно опасной борьбе, которую рабочие Тракторного вели на протяжении последних трех недель, срывая тонко организованным саботажем эвакуацию завода.

Как известно, минувшей зимой гитлеровцы много шумели о восстановлении Харьковского тракторного завода. Когда наши войска заняли город в феврале, было документально установлено, что завод при немцах не только не выпускал новых машин, но даже не справлялся с ремонтом подбитых танков: рабочие не хотели работать на Гитлера, да и важнейших видов оборудования на заводе не было — его бетонные коробки опустели еще в 1941 году, когда завод был эвакуирован на восток.

После того как гитлеровцы вновь заняли Харьков, в Берлине опять вспомнили о Тракторном. Гитлера лишала покоя мысль о том, что ему никак не удается заставить работать на себя один из лучших и крупнейших заводов Европы. И вот в мае здесь снова появились немецкие инженеры. Приехал майор Вольт. Он был назначен директором завода. С ним появились Рот, Шаль и многие другие.

Немецкие инженеры обошли пустынные цехи, обосновались в домике у проходной, и на воротах появилось объявление, что завод возобновляет работу и что все рабочие обязаны явиться к господину Роту, ведающему кадрами. Рабочие не пошли на завод. Тогда, пользуясь услугами некоего Козенко, инженера, переметнувшегося к фашистам, агенты майора Вольта начали организованную охоту за рабочими. Люди разбегались по деревням, прятались в подвалах, уходили в поля, но гитлеровцы ловили их, приводили на завод и под страхом смерти ставили к станкам.