Борис Цеханович - Обыкновенная война

– Где старшина? – Спросил у офицеров, когда вернулся с обхода в наше купе.

Коровин с раздражением махнул рукой: – Сбежал, как только солдаты датые появились.

– Сука, – со злобой произнёс я, потом повернулся к Кирьянову, – Алексей Иванович, сейчас выведу батарею на улицу, построю их там и попытаюсь мозги им на место поставить, а ты в это время с техником и командирами взводов обыщешь каждое купе. Всю водку, какую найдёшь – вылить. А потом я их заведу и разложим спать, пока начальство не видит.

Батарею сумел построить между путями, вдали от глаз начальства, лишь минут через десять. Строй стоял и пьяно качался. То один, то другой выпадывал из строя, но остальные со смехом затаскивали его обратно. Слышалось пьяное хихиканье и бессмысленные возгласы. Медленно прошёлся вдоль строя, провожаемый налитыми кровью, пьяными глазами, и остановился перед Некрасовым, который стоял и качался из стороны в сторону, тараща пустые глаза куда-то в пространство. Вдруг его резко повело и он начал падать назад, на стоящий сзади вагон и я не успел его подхватить, как он затылком, со всего размаха ударился об ось колеса вагона и мигом потерял сознание.

Поняв, что ругать и говорить им что либо – бесполезно, приказал подняться всем в вагон и лечь спать. С дикими, бессмысленными криками, возгласами, подхватив бесчувственное тело Некрасова, падая и смеясь, пьяная толпа бестолково полезла в вагон.

А на пьяные вопли и взвизги из-за вагона неожиданно вывернулся начальник артиллерии полка и сразу начал меня отчитывать за происшедшее. Вяло попытался в ответ оправдаться, но факт был налицо – я пустил процесс на самотёк. Результат этого мы и наблюдали. Пообещав навести революционный порядок, забрался в вагон, где стоял невообразимый гвалт.

– Товарищ майор, нашёл девять бутылок водки. Водка хорошая, я её не стал выливать, а собрал к нам в купе. – Шёпотом доложил Кирьянов.

– Ладно, Алексей Иванович, потом разберёмся, – обошёл его и заорал командирским голосом, – прекратить все разговоры и всем спать.

Начали разгонять солдат по полкам и постепенно наводить порядок. Не могли только утихомирить сержанта Ермакова, с которым внезапно началась пьяная истерика. Он бился на полке, плакал, звал маму, сожалея о том, что едет в Чечню воевать. Все его принялись успокаивать и утешать, а когда он более-менее успокоился, вдруг ему в башку ударило, что на улице, около вагона стоят его мама и невеста. Он рванулся и побежал на выход, где мы еле успели его догнать и завалить на боковую полку.

– Мама…, Нина…, я сейчас выйду к вам. Пусть всё идёт к чёрту…, я не хочу никуда ехать…. Я сейчас выйду и мы поедем домой. – Бился в наших руках сержант.

– Фёдор, тихо…, тихо…. Ты что…? Мы сейчас находимся в Воронежской области, а ты с Иркутска. Какая мама? Какая Нина? Их тут нет, посмотри в окно, – увещевал Ермакова замполит, но сержант продолжал рваться из вагона и втроём мы с трудом удерживали его на полке, а он был крепкого телосложения. Видя, что никакие убеждения не помогают, мы дружно навалились на него и я крепко связал ему руки и ноги, что вызвало бурю возмущения и что самое интересное, солдат не моего подразделения, а взвода управления дивизиона, которые угрюмо и осуждающе наблюдали за нашими действиями. Посыпались угрозы в мой адрес и моих офицеров, а один из солдат взвода выскочил из их купе и с угрожающим видом подскочил ко мне.

– Товарищ майор, развяжите Ермакова, а то мы его сейчас сами освободим. – Начал орать он, размахивая передо мной кулаками. Обстановка в вагоне мгновенно накалилась. Но тут на мою сторону неожиданно встала батарея. Оттолкнув меня в сторону, вперёд выскочило несколько моих солдат, которые сходу несколько раз крепенько ударили по лицу угрожавшему мне солдату и загнали его обратно в своё купе. Один из них стал посередине вагона и прокричал остальным солдатам дивизиона: – Ну…, вы, суки, всем заткнуться. Это наш комбат и он имеет право делать с нами всё, что захочет. Попробуйте кто к нам полезть, быстро морду набьём.

После такового заявления солдаты и сержанты взвода управления попрятались по своим полкам, но Ермаков продолжал биться в истерике: – Фашисты.., гестаповцы…, почему меня связали? Немедленно развяжите, а то всех урою…. Субанов, развяжи меня, ведь ты мой друг….

А Субанов, водитель противотанковой установки, ползал по Ермакову и пьяно ревел: – Федя, Федя, я не могу тебя развязать, ведь тебя связал комбат, а раз связал – значит он это сделал правильно. Ты успокойся и засни, всё пройдёт, а я буду рядом….