Константин Коничев - На холодном фронте

— Едва ли, капитан, — неуверенно прошептал он, — если не смерть, то время, пожалуй, навсегда разлучит нас… Желаю вам счастья, товарищ капитан…

Так мы встретились и расстались в лесу на случайном перепутье.

— Вольно! Шагом марш!.. — скомандовал Чеботарев, и батальон тронулся в путь…

Еще много дней и ночей провели мы в лесах Карелии.

В сентябрьский день, когда батальон широким развернутым строем осторожно продвигался вдоль государственной границы, ко мне подбежал радист. По его лицу, взволнованному и вместе с тем веселому, я понял, что у него есть какое-то важное сообщение.

— Ну, что? Чему улыбаешься, что за новости?

— Есть новости, товарищ капитан. Финляндия выскочила из войны. Приняла все наши мирные условия. Остается теперь вышибать немцев из Заполярья, а с финнами покончено. За весь ущерб они должны расплатиться с нами и вернуть на свое место все награбленное… Там еще много кое-чего передавали, всего не упомню, потом из газет узнаем.

— Приятную весть радостно и слышать. Замечательно! Передайте парторгу Огурцову, пусть оповестит об этом всех бойцов, — и увидев перед собой повеселевшего связного, я обратился к тому:

— Смотри-ка, Сергей Петрович, наломали финнам бока. Умней и сговорчивей стали. Скоро на немцев пойдем, а там, глядишь, и войне конец подоспеет.

— Да уж и пора, товарищ капитан, чего еще, на четвертый год загнули. Кабы англичане с американцами еще поднажали, как следует, и Гитлеру петля.

— Он своего не минует.

— Да, но кровушки еще будет пролито не мало.

Парторг Огурцов, низкорослый крепыш на коротких, но упористых ногах, прыгая по качкам и цепляясь руками за стволы сосен, запыхавшись бежал к комбату.

— Товарищ майор, может митинг соберем по такому поводу?

— Нет, — ответил тот, — распорядитесь, пусть коммунисты проведут беседы во взводах да сосредоточат внимание не только на том, что мы выбили Финляндию из войны, а и на том, что бдительность и после боев остается бдительностью.

Еще два — три дня батальон «чесал» пограничную полосу, недавно бывшую глубоким тылом финских войск. Потом пришли пограничные части. Снова, через три с лишним года, в здешних местах замелькали зеленые фуражки пограничников.

Подтянутый, весь в ремнях майор, начальник только что прибывшей заставы, вручил Чеботареву пакет.

— То, что не доделано вами, теперь доделаем мы, — сказал майор, заранее зная содержание предписания.

Нашу часть отозвали обратно в дивизию. А дивизия в числе многих других соединений снималась с фронта едва успевших затихнуть боев.

В короткий срок ближайшим путем вышел батальон на шоссе. Если бы кто-либо пролетел на самолете над большой военной дорогой от границы до Олонца, от Олонца до Лодейного Поля, или же хотя бы проехал это расстояние в автомашине, его глазам представилось бы величественное зрелище: по всей этой дороге, поднимая облако пыли, бесконечной чередой, живым потоком двигалось наше войско. Гремели танки, тягачи, самоходные пушки; с песнями шли и ехали на грузовиках видавшие виды пехотинцы. За тракторами и многопарными упряжками солидно катились длинноствольные дальнобойные большой мощности орудия; вне очереди в обгонку спешили закутанные в брезент «катюши». Передвижные госпитали, понтонные саперные части, зенитчики и хозяйственные команды, все безостановочно двигалось к Лодейному Полю грузиться на поезда, а там куда будет приказано.

Выйдя на шоссе, наш батальон примкнул в хвост третьего полка своей дивизии. За последние семьдесят пять дней не мало сотен километров прошли мы по болотам, лесам и равнинам, полям и лугам южной Карелии; не мало преодолели рек вплавь и вброд; извлекли и обезвредили тысячи мин. И ни у кого ни признака усталости. Все бодры, веселы, неутомимы. Я сказал об этом Сергею Петровичу.

— Победу люди видят, — сказал он, — немец-то начал с побед, а докатился до бед. — И добавил рассудительно: — Много нам, товарищ капитан, помогла в этой войне сталинская премудрость. Пусть он живет и живет многие лета.

— Да, Петрович. Все народы всех стран в будущие долгие века станут помнить и благодарить наш народ, нашего Сталина, А фашистской заразе приближается конец… Смотри, какая силища, освободившись здесь, двинется на Берлин!..

В это время комбат Чеботарев подошел к нам. Остановившись, он пропустил мимо себя шагавшие роты бойцов, подбодрил:

— Шагайте, ребятки, шагайте. Олонец уже виден, а там устроим привал на целых два часа.