Кирилл Винокуров - Цветы для поля боя

После еды Агнесс ведёт подругу умыться и оставляет, возвращаясь к своим обязанностям. Она идёт в мастерскую, где осведомляется о ходе ремонта танка, и получает ответ, что работы займут ещё несколько дней. Это её радует, у ребят будет хоть немного времени, чтобы отойти от своего первого боя. После она проходит по всей территории, встречает однополчан и интересуется об их состоянии. Все говорят примерно одно: всё в порядке, жалоб нет. Кто-то сидит в компании, кто-то один, они все стараются перенести то, что с ними произошло.

Вечером построение и перекличка. Все на месте, отсутствующих нет. Простая процедура не занимает много времени, все отправляются отдыхать. Том идёт в свою палатку. Там он достаёт небольшой блокнот и записывает события последних дней. Это его привычка, которая осталась с поступления в армию. Том не всегда был таким, какой он сейчас. Когда-то это был очень романтичный и чувствующий человек. Когда он попал в армию, то был так шокирован всем, что он увидел, что принялся выплёскивать все переживания в блокнот. Сначала над этим посмеивались, его подкалывали сослуживцы, несколько раз доходило до открытых конфликтов, но Берн не отошёл от этой привычки. Армия закалила его, дала ему ориентиры в жизни, определила его будущее. Она выковала из него сильного, волевого командира, но не смогла полностью изменить его натуры. И Том продолжил вести свои записи даже после того, как началась война. Простым, понятным языком он описывал всё, что происходило с ним. Это его успокаивало, это приносило в жизнь немного уверенности и твёрдости.

В блокноте Берн хранит не только свои мысли. Там, среди жёлтых страниц ему попадается фотография его семьи, фотографии его однополчан, письма. Берн стоит над столом и смотрит на это небольшое имущество. Военная жизнь в какой-то момент отпустила его. Он смотрит на лица на фотографиях, он смотрит на беглые строки. Он стоит и не может ничего сказать. Словно они все стоят тут и смотрят на него. Они не укоряют его, но винят, конечно, но он чувствует вину. Он вспоминает старую, но очень точную фразу: «Павшие на поле брани не проигрывают сражения». В какой-то степени он завидует им. Для них это всё уже позади. А ему ещё предстоит встретиться с этим. Он собирает бумаги и убирает их в блокнот. Минута пребывания наедине с совестью закончилась. Том медленно приходит в себя. Он гасит огарок свечи, и ложиться спать. Он долго ещё не может заснуть, но всё-таки сон накрывает его.

В следующие дни ничего не происходит, где-то далеко гудит фронт, ребята отдыхают так, как только могут. Иногда начальство напоминает о себе, и их заставляют заниматься построениями, шагистикой и прочей рутиной. Однако через неделю это заканчивается. Марго выписывают из лазарета, заканчивается ремонт танка, и командование быстро пускает ребят в оборот. Их снова отправляют на передовую. Дела на фронте стали заметно лучше, Империя была отброшена за Рамс, и бои перешли из городских кварталов на ровную, просторную местность. Там всё решают манёвренные танковые подразделения и артиллерия. 37-ой взвод направляют на передовую, чтобы он принял участие в общем наступлении.

– 37-ой взвод, приготовиться!

Этот крик заставил всех напрячься. Перед ними простиралось огромное поле, залитое огнём, и этот крик должен был бросить их в этот ад. Каждый из них, должно быть, отсчитывал про себя секунды в этот момент. Они видели уже битву, но разве к этому можно будет когда-нибудь привыкнуть? Даже если они будут воевать всю их жизнь, они никогда не смогут привыкнуть к этому чувству, что засело сейчас в душе каждого. Когда выстрелы замедляют время, а разрывы превращают гул фронта в одну сплошную тишину, когда сердце сжимается в груди, а мысли исчезают из головы прочь.

– 37-ой взвод!!!! В атаку! Пошли, пошли, пошли!

И вот сейчас. Прямо в эту минуту всё замолкает, словно оркестр войны останавливается, чтобы молчанием встретить новых действующих лиц. Тело такое лёгкое, но в тоже время ноги его совсем не несут. Кажется, что вот сейчас ты возьмёшь и полетишь. Перед глазами пляшут разноцветные пятна, в голове отдаётся стук твоих же сапог по сухой земле. Сто метров, двести, триста…И тут совсем рядом с Томом раздаётся разрыв, который возвращает лейтенанта к реальности. Они уже попали в зону обстрела вражеской артиллерии. Впереди уже чётко видны силуэты вражеских танков, а вокруг них одни воронки. Берн оборачивается к своим солдатам, которые в таком же исступлении продолжают бежать.