Владимир Дубровский - На фарватерах Севастополя

Над степью дрожит марево зноя, нагретый воздух струится над землей, и где–то близко виднеется вода. Целые озера и реки воды, по которой плывут фантастические корабли. При приближении к к ним они оказываются затерянными в степи полуразрушенными строениями или степными древними колодцами. Но и в колодцах нет воды…

Только с наступлением ночи подводная лодка всплыла.

Весело и мерно шумели дизеля. Отдраили переборку, и через горловины и люки свежий воздух хлынул по отсекам. Я сидел на пороге люка и жадно глотал соленый морской воздух.

На рассвете, когда заря только раскрасила Цемесскую бухту и окружающие ее горы курились в тумане, подводная лодка подходила к пристани Новороссийской гавани. Распростившись с командой, мы медленно выходили по длинному пирсу на берег.

Взошло солнце. По набережной шла женщина и вела за руку ребенка. На углу стоял деревянный ларек, и девушка в голубой косынке продавала черешню. Казалось, мы перебрались в другой, необычный мир.

Жизнь продолжалась для новой, еще более трудной борьбы и победы над врагом.

Вы закрываете последнюю страницу книги. Теперь можно поразмышлять над прочитанным. Это правдивая книга. Она написана участником описываемых событий, в ней есть «эффект присутствия», о котором говорит известный наш писатель Юрий Бондарев, как о первейшем и необходимейшем качестве книг о войне.

Эти строки Ф. Тютчева с полным правом могут быть отнесены к автору книги — Владимиру Георгиевичу Дубровскому. Морской офицер, служивший после окончания Высшего военно–морского училища на Черноморском и Тихоокеанском флотах, он с первых дней войны оказался на самом ее острие — в Севастополе. С первых военных дней и до трагических июльских дней 1942 года он находился в легендарном городе, символе нашего мужества и бесстрашия. Являлся одним из старших офицеров штаба Черноморского флота, а это значит, что не только многое видел своими глазами, но знал из донесений флотских командиров различных частей, дислоцированных на кораблях и береговых службах, о событиях в других местах.

О героической обороне Севастополя написано много. Но большая часть этих произведений — я бы даже сказал, подавляющая часть — описывает сухопутную оборону города, когда после прорыва наших частей в Крым завязались жестокие бои на ближних подступах к Севастополю — у Бельбека, на Мекензиевых горах, на Северной стороне, и город превратился в осажденную крепость, тылом у которой было море и Черноморский флот. Слово «тыл», разумеется, я употребляю в чисто географическом плане — думаю, каждому читателю понятно, что без поддержки флота, как бы героически ни сражались на суше моряки и бойцы Приморской армии генерала И. Е. Петрова, город не смог бы продержаться 270 дней и выдержать три жесточайших штурма превосходящих сил армии генерала Манштейна. Флот не только поддерживал сухопутную оборону мощным огнем, он обеспечивал подвоз боеприпасов, резервных частей, продовольствия, эвакуировал раненых и в трагические дин оставления Севастополя вывозил из горящего города его защитников.

Книга Владимира Дубровского в числе немногих рассказывает главным образом о боевых буднях Черноморского флота в это тяжелое и героическое время Севастопольской обороны. Разумеется, в книге есть и эпизоды сухопутной обороны города, но повторяю, основное внимание автора обращено к флоту. Не претендуя на полноту описания событий многодневной обороны, автор, бывший «катерник», с особой любовью и знанием дела пишет о кораблях «малого флота» — катерах–охотниках, тральщиках, торпедных катерах, которые выполняли важную опасную работу — уничтожение мин на фарватерах, конвоирование транспортов, высадка десантов.

На «противоминной» войне в Севастополе хочется остановиться особо. Ошибочная военная доктрина Сталина, требовавшая «не поддаваться на провокации» и «не беспокоить» Гитлера, открыто готовившего удар невиданной силы по советскому государству, касалась и Севастополя. К чести командования севастопольской военно–морской базы, несмотря на «окрики» и «одергивания», флот встретил первый налет вражеской авиации в ночь на 22 июня 1941 года во всеоружии. Самолеты были отогнаны огнем зенитной артиллерии, но на Севастопольскую бухту были сброшены сотни парашютов. Сперва решили, что это парашютный десант, но оказалось, что противник забросал створы севастопольского рейда магнитными минами. Замысел гитлеровского командования был прост — закупорить Черноморский флот в бухтах, не дать ему выйти на морские коммуникации, а в дальнейшем сделать его более уязвимым для налетов авиации.