Владимир Дубровский - Наше море

В те дни флотская газета «Красный Черноморец» отмечала умелые и дерзкие действия сторожевых катеров под командованием Флейшера и Москалюка.

На Черном море была зима. Начало февраля — самое скверное время года. Снег перемежается с дождями, а море, относительно тихое днем, ночью вдруг заштормит, с гор сорвется свирепая бора.

3 февраля командующий Черноморской группой войск приказал высадить морской десант в районе Южной Озерейки и Станички.

Участвовало в этой операции более семидесяти кораблей Черноморского флота, начиная от крейсеров до несамоходных болиндеров.

Вспомогательный десант, состоявший из штурмового отряда — 250 бойцов морской пехоты — под командованием майора Цезаря Куникова, высаживала Новороссийская база.

Для высадки этого десанта создавался отряд из четырех сторожевых катеров, КТЩ и других плавсредств. Командиром отряда высадки был назначен капитан–лейтенант Сипягин.

2 февраля на Тонком мысу, где расположился штаб Новороссийской военно–морской базы, в каюте командира 4‑го дивизиона Сипягина собрались офицеры сторожевых катеров. Последним подошел замполит Сипягина Николай Кузьмич Щекочихин. Он сбросил тяжелую мокрую шинель, протянул шнур и установил громкоговоритель.

— Ты что такой необычный сегодня? — спросил его Сипягин. — Устал небось. Садись ужинать!

— Сейчас Левитан будет говорить. Давайте послушаем! — обращаясь ко всем, торжественно сказал Щекочихин.

В репродукторе что–то зашуршало, и послышался знакомый голос диктора: «В последний час. Сегодня, 2 февраля, войска Донского фронта полностью закончили ликвидацию [53] немецко–фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда… Наши войска сломили сопротивление противника, окруженного севернее Сталинграда, и вынудили его сложить оружие. Раздавлен последний очаг сопротивления противника в районе Сталинграда. 2 февраля 1943 года историческое сражение под Сталинградом закончилось полной победой наших войск…»

— Вот это замечательно! — проговорил, поднимаясь, Сипягин, когда умолк голос диктора. — Идемте сейчас же на митинг к матросам.

3 февраля была проведена окончательная проверка готовности всех сил и средств к высадке десанта.

В этот же день на катера и корабли был принят десант, а в 19 часов 40 минут, когда совсем стемнело, корабли начали выходить из Геленджикской бухты. Короткий зимний день шел на убыль. Наступала ночь, ответственейшая ночь войны, когда морскому десанту один на один предстояло встретиться с фашистами на сильно укрепленном берегу у Южной Озерейки.

Старший лейтенант Флейшер стоял на мостике своего катера и следил за действиями кораблей. Это был сложный маневр — более тридцати кораблей вытянулось в темноте из небольшой овальной бухты.

В море все перестроились в походный ордер. Головным шел эсминец «Незаможник», за ним — эсминец «Железняков». На борту канонерских лодок «Красный Аджаристан», «Красная Грузия» и «Красная Абхазия» располагалась 255‑я бригада морской пехоты, которая составляла первый эшелон десанта.

Берег и порт заволокло туманом, а с моря дул пронизывающий холодный ветер, не сулящий ничего, кроме шторма. Зато низкие, угрюмые тучи укрывали от фашистской авиации.

Море и ветер, казалось, сговорились помешать выполнению операции. Катерам тяжело было идти против волн, а они должны были не просто идти, но еще и охранять тральщики, которые тянули на буксире груженые болиндеры с танками и пушками.

В первый же час похода у тральщика «Арсений Расскин» буксир оборвался, болиндер развернуло лагом к волне и начало заливать. Он мог в любую минуту опрокинуться и затонуть. Все остановились, с тральщика стали заводить новый буксир. Сторожевые катера 081 под командованием [54] Флейшера и 041, где находился командир звена И. Г. Черняк, охраняли концевой тральщик.

Флейшер с беспокойством поглядывал на часы. Оставалось уже немного времени до момента высадки десанта.

Но испытания преследовали катер. От ударов волн начались перебои в работе моторов. Все катера и тральщики ушли, а катер 081 отстал.

Флейшер снова посмотрел на часы: было уже 2 часа 15 минут. Он вызвал на мостик своего помощника лейтенанта Белошицкого и приказал проложить курс прямо к месту высадки десанта у Южной Озерейки. Кратчайший курс проходил, возможно, через минные поля. И катер все–таки лег на этот курс. Флейшер знал, что идет на риск, так как по минным полям, если даже они и выставлены против больших кораблей, все равно ходить рискованно, но выбора не было.