Сергей Сержпинский - Дворяне 2

Сначала за столом было относительно тихо, гости мирно жевали, не спеша ели, потому что до этого уже наелись, а затем начались разговоры о ситуации в стране, кто-то что-то слышали или читали в газетах. Сергей Воденков встал из-за стола, видимо уже был, изрядно выпивши, и громко произнёс:

– Тихо, господа, товарищи! Я сейчас прочитаю вам лекцию о положении в нашем государстве. Я служу в чрезвычайной комиссии и хорошо осведомлён.

Он указал на кобуру с пистолетом, висевшую у него на ремне, и продолжал:

– У большевиков ситуация складывается очень плохая. Их власть висит на волоске. Мы в чека, в большинстве, стоим за Россию, чтобы всем жилось свободно и вольготно. Но наш начальник пока ещё на стороне большевиков. Как только в Москве их власть рухнет, так и мы сразу выступим на стороне народа. В любой момент власть может перемениться.

Сергей сделал паузу, и оглядел присутствующих. Петя Верещагин удивлённо смотрел на него и бросил реплику:

– Значит, с крестьян зерно брать не будут?

– Пока будут, но ограниченно, только в добровольном порядке. Наш Даниловский военный гарнизон отказывается участвовать в продразвёрстке, потому что там служат, в основном, парни из крестьянских семей.

Семён Александрович не ожидал, что разговор повернётся на такую болезненную тему, о продразвёрстке. Он с места дополнил оратора:

– А вы знаете, господа, что продразвёрстку придумали не большевики, это изобретено ещё в 1916 году при царе. Но только тогда платили деньгами. А сейчас деньги обесценились, и их никто не берёт из-за низких расценок.

Не дожидаясь, когда Семён Александрович закончит свою мысль, Григорий, до этого молча сидевший за столом, начал сам говорить:

– Я езжу по разным деревням, закупаю мясо для своего магазина. И должен вам сказать, что деньги за мясо мало берут, я, в основном, меняю его на одежду, которую мне приносят в магазин в обмен на продукты.

– Да-а, вот так дела-а… – рассуждали все сидящие за столом, – когда же деньги опять наберут силу…

Этот злободневный вопрос всех беспокоил, люди измучались выменивать одни продукты на другие, у многих зажиточных граждан даже одежды оставалось мало, чтобы её выменивать на продукты. Многие торговцы и купцы начали в городе разводить свиней, чтобы себя как-то прокормить. О простых Даниловцах, ремесленниках, говорить не приходилось, они еле сводили концы с концами. Большинство горожан имели огороды, держали скотину, но им этого на весь год не хватало.

Сергей Воденков продолжил свою мысль:

– Так вот, господа, товарищи, я хочу сказать, что наша чека занимается контролем над магазинами, чтобы там принимали деньги. Но все в Данилове между собой связаны, каждый торговец имеет знакомства с властями и прикрывается ими. Решить эту проблему в Данилове не возможно. Да, наверное, и во всей нашей стране. Положение у нас тяжёлое: Советское правительство объявило об аннулировании Брестского мирного договора с Германией и война продолжается. На побережье Чёрного моря началась англо-французская интервенция, на севере тоже проходит фронт, Сибирь вплоть до Урала под контролем адмирала Колчака, на юге возникли разные отдельные государства. Так, что у нас осталась только центральная часть России.

После этого он сказал: «У меня всё», и сел на своё место.

Люди, сидящие за столом, не все внимательно слушали лекцию и разговоры о политике. Многие разговаривали между собой, жених и невеста кокетничали, угощали друг друга мороженым, которое приготовили в своей мороженице. Соня принесла ещё несколько порций мороженого, с веранды, и стала угощать им других гостей, в том числе Серёжу Сержпинского и его маму Евпраксию Павловну.

Евпраксия Павловна отказалась от мороженого и сказала, что на улице стало темно и пора ехать домой, Серёже завтра надо идти в школу на работу. Она напомнила об этом остальным Даниловцам, и они начали собираться уходить, благодарили хозяев за угощения. Все вышли их проводить, и вскоре, коляска с гостями медленно стала удаляться, и вот, совсем скрылась в темноте.

На улице гулянье продолжалось. Неподалёку горел большой костёр, освещая всё вокруг, в разных концах деревни бабы пели песни, где-то за углом хихикали девчонки, вдалеке играла гармонь.

У Пети Верещагина настроение было хмельное, ему хотелось измерить свои силы, и он предложил побороться родственнику Смирновых. Ему на вид было около тридцати лет, и он был выше Пети на полголовы, крепкого телосложения и, как его представил Пётр Егорович – бывший подпоручик. Но родственник бороться отказался, ссылаясь на своё ранение после фронта. Звали его Борисом.