Евгений Жиляев - Нить Лекаря

За второй встречей последовали третья, четвёртая…. Хозяин дачи каждый раз радушно встречал меня. Мы подолгу беседовали и материала накопилось предостаточно для того, чтобы мне закончить свою работу. После написания статьи в окончательной редакции я предложил Фридриху Карловичу с ней ознакомиться. Он остался доволен. Его удовлетворение стало для меня наибольшей похвалой. Ведь чем больше я узнавал о жизни доктора, тем сильнее росло уважение к этому чуткому, порядочному, честному человеку, продолжившему дело своих славных предков, и в тоже время личности таинственной, загадочной. Однако, всё по – порядку…

Вышедшая моя большая развёрнутая статья, посвящённая профессору Шульцу, вызвала большой отклик читателей. Адрес газеты буквально завалили благодарственными письмами, сердечными пожеланиями доктору от его пациентов и просто людей, столкнувшихся с ним за долгую насыщенную жизнь настоящего целителя и человека. Честно говоря, я не ожидал такой реакции и по – иному в очередной раз посмотрел на Фридриха Карловича в свете признания его заслуг со стороны незнакомых мне граждан. Приходила корреспонденция даже из зарубежных стран.

На меня же обрушилась журналистская слава. Кто-то искренне, кто-то с завистью поздравлял меня с успехом. А для меня стало важным передать слова людей профессору Шульцу. Сколько можно писем я взял с собой, чтобы показать их доктору. Но в этот раз встрече не суждено было состояться. Когда приехал без звонка на дачу, Глафира Андреевна, с которой мне удалось всё же познакомиться, объяснила, что за Фридрихом Карловичем срочно прислали машину, и он уехал, скорее всего надолго, может, на день-другой, а то и больше. Видя мою растерянность, она любезно предложила остаться на ночь, но я отказался. Оставил письма и короткую записку профессору.

Через несколько дней мой начальник вызвал меня к себе и буквально огорошил приятным известием, командировкой на Дальний Восток, о которой я, как и многие, могли только мечтать. Вернувшись в свой рабочий кабинет, мой коллега сообщил мне ещё одну замечательную новость, что звонил профессор Шульц. Он просил перезвонить ему на дачу. Как я был рад слышать голос Фридриха Карловича. Доктор, узнав о моём предстоящем путешествии, предложил отпраздновать такое событие и пригласил в гости.

Немедля ни секунды, направился из редакции прямо на вокзал. Спустя час электричка увозила меня из душной Москвы. Настроение было приподнятое. Встречи с доктором всегда сопровождались приятными неожиданностями. После каждого посещения дачи Фридриха Карловича в моей жизни происходили внезапные перемены, то выпадала долгожданная командировка, то новое знаковое знакомство. А однажды мне сопутствовала даже удача в моментальной лотерее. Никогда не играл, а тут потянуло испытать судьбу и надо же такому случится, в руках держал выигрыш. Он был небольшой, но всё же вселил в меня какую-то другую уверенность в свои силы. Крылья как будто за спиной выросли. Дела мои и без того неплохие, пошли в гору, словно их с вершины кто потянул. Я только успевал осваиваться в одном качестве, как на очереди стояли другие события, влияющие на моё положение в редакции…

Наконец, долгожданная станция. От неё через лес до дачи профессора около 5 километров. Можно было бы поймать попутку, благо автомобили здесь не редкость. Но я предпочёл пойти пешком. Тем более располагал достаточным временем на такую длительную, если не сказать марафонскую, для меня прогулку.

Да и кто откажется подышать чистым подмосковным воздухом летом, усладить свой слух пением птиц, а уставший от бумажной работы взгляд освежить сочной зеленью. Скажите, где ещё человеку так легко и приятно, как не в дивном царстве природы, когда ярко светит солнце, вокруг тебя всё бурлит, кипит, а ты идёшь мимо всего этого великолепия и наслаждаешься тем чудесным состоянием, которое называется счастьем, простым, естественным чувством единения с миром. Тебя радует каждая незначительная деталь, мелочь какая-нибудь вызывает восторг. А дышится так легко и вольготно!

Разве для страданий рождён человек? Нет! Тысячу раз нет! Почему-то именно здесь, среди бескрайних берегов жизни, особенно чётко понимаешь незатейливый смысл бытия. Так бы и остался в лесу, растворился бы в нём, чтобы не знать печали, потери, боли…

Не одинок я был в подобных думах. Тут и там мне встречались романтики творчества, сбежавшие от пыли, гари, суеты городской сюда, в эту обитель покоя и услады, и теперь пытающихся запечатлеть чудесные мгновения в картине, в стихах. Счастливчики!