Евгений Шварц - Хроники немецкого разведчика Ойгена Шварца и наркома НКВД Лаврентия Берии

В крепости-замке Ландсберг для участников «Пивного путча» были созданы довольно комфортные условия. Как раз тюрьме между революционерами произошло размежевание по тактическим вопросам в борьбе за власть.

Так, основатели «национал-социализма» – Штрассер, Вебер, Кребель, Морис – разместились на первом этаже в камерах, которые, кстати, не запирались.

Основным занятием верхушки партии были игра в карты и обращения к охранникам с просьбой сбегать за пивом. Но «картежникам» очень мешал Гитлер своими постоянными речами буквально на разные темы. Вначале они согласно кивали головами на сентенции Адольфа, продолжая играть. Затем стали отмахиваться от него, как от назойливой мухи, а когда игрокам совсем стало невмоготу, Грегору Штрассеру пришла в голову замечательная, как он думал, идея.

В один из дней, когда Грегор сидел за столом на «раздаче», сдавая карты партнерам, он с возмущением посмотрел на Гитлера, который в очередной раз нес какую ту чепуху и мешал игре. Вначале Штрассер хотел наорать на него, чтобы тот отстал от компании со своим красноречием, но затем передумал и задумчиво произнес:

– Адольф, а ты не думал, над тем, чтобы твои замечательные и толковые речи не канули в лету? Стоило бы тебе записать их, а затем выпустить книгу воспоминаний и наставлений нашим партийцам, да и просто для тех, кто интересуется нашим движением. Подумай хорошенько над этим.

Гитлер вначале удивленно посмотрел на Грегора, а затем выпалил:

– Герр Штрассер, пожалуй, вы правы. У меня тоже периодически мелькала такая мысль, но я не был уверен в ней. Хотя и название мелькало у меня в голове: «Моя борьба», как вы его находите, герр Штрассер?

– Превосходно, Адольф, только почему «моя»? – не отрываясь от игры, вопросительно и вместе с тем наставительно произнес Штрассер, и продолжил: – А может, взять название «Наша борьба?» – А затем, чтобы Гитлер отвязался от них, добавил: – Ну хорошо, пусть будет «Моя борьба», – подмигивая остальным игрокам, не отрываясь от карт, двусмысленно произнес Штрассер. – Да, вот еще что, возьми к себе секретарем этого летчика, почти аса – Гесса, будет за тобой записывать, все равно Рудольф не играет в карты и только слоняется без дела за тобой, путаясь под ногами, и мешает нам

Именно там, в замке-крепости Ландсберг, пока так называемые революционеры отсиживали свои сроки, Гитлер надиктовал свои путаные мысли и разглагольствования, а Гесс усердно записывал за фюрером эти псевдофилософские сентенции и антисемитские высказывания. Так и родилась в тюрьме партийная библия нацистов «Моя борьба», или « Майн кампф».

Кстати, большая часть партийной верхушки Третьего рейха, как со временем выяснилось, даже ни разу не открывала этот так называемый научный труд. Правоверные партайгеноссе, интересуясь между собой в перерывах, на партийных конференциях, задавали друг другу один и тот же вопрос: «А Вы, партайгеноссе, читали «Майн кампф»?»

От этого вопроса партайгеноссе смущенно между собой улыбались, а Геринг в ответ на этот вопрос просто расхохотался, отрицательно тряся головой.

Символично, что тюрьма, собственно говоря, и стала для Гитлера стартовой площадкой на его пути по захвату власти. Так как многие газеты Германии изображали его как борца против «диктата Версаля», невинно пострадавшего и отбывающего в ужасных тюремных условиях большой срок за призывы по отказу подчиняться условиям, выдвинутыми странами Антанты. А Гессу Ландсберг помог подняться в партийной иерархии к позиции «наци номер три». После досрочного выхода из тюрьмы он продолжил стезю секретаря Гитлера, а затем возглавил и партийную канцелярию.

Обо всем, что делалось в замке-крепости Ландсберг, когда там находились основатели нацистской партии, у Гиммлера в его заветном сейфе, конечно же, находилась папочка с документами, с которой так же не преминул познакомиться Гейдрих.

«Такая осведомленность позволяет подозревать, что у Гейдриха втайне от меня в партийной канцелярии Гесса есть свой человечек, – подумал Гиммлер. – Да, недаром начальник одной из спецслужбы дружественной нам страны, – продолжал размышлять рейхсфюрер, – после того как Гейдрих побывал там с визитом и они встретились и откровенно пообщались между собой, при личной встрече сказал мне, что он не стал бы и близко держать рядом с собой Гейдриха. «Это очень опасно иметь такого зама! Этот человек, а точнее, беспощадная машина преследования и уничтожения врагов – и личных, и рейха, ни перед чем не остановится и никого не пожалеет! У него только один бог – неограниченная власть над другими! Гейдрих не то что через вас, дорогой герр Гиммлер, перешагнет, нужно будет ему взобраться на вершину власти – он и фюрера уберет с дороги! Подумайте над моим предупреждением, рейхсфюрер».