Николай Леонов - Вариант Омега (=Операция Викинг)

— Чайку подогреете? — спросил Скорин, развертывая антенну.

— Что?

— Чай, говорю. Чайку бы выпить.

Хозяин убежал на кухню. Разведчик понимал волнение хозяина, по опыту знал, что лучше всего успокаивают не увещевания, а будничная работа. Поэтому Скорин и попросил приготовить чай, пусть подпольщик повозится с плиткой и чайником, обычное дело успокоит лучше всяких слов. Пока хозяин возился на кухне, Скорин вынул из кармана томик стихов Гейне, карандаш, листок бумаги и составил шифровку Симакову: «Добрался благополучно, легенда сомнений не вызывает. Инструмент получил у Петра. Сергей». Затем он занялся шифрованием. Закончив и прослушав позывные, он взялся за ключ. Хозяин принес чайник, приготовил заварку, наполнил стаканы. Скорин повторил передачу, убрал рацию, сжег листок с текстом.

Когда бумага превратилась в пепел, Скорин сказал:

— Поздравляю с премьерой, коллега. Ваша рация дала первый бой. Выпьем за наш успех.

Скорин взял стакан с чаем и вновь преобразился. Если в дом подпольщика вошел несколько надменный коммерсант, на рации работал разведчик-профессионал, то сейчас пил чай усталый человек.

Хозяин, сначала смотревший настороженно, постепенно оттаял. Так они и сидели молча, чаевничали. Убедившись, что хозяин полностью успокоился, Скорин сказал:

— Если хотите знать, всем страшно. А по профессии я филолог — Шиллер, Гете, Манн, да, немецкая литература.

Горные вершины спят во тьме ночной,

Тихие долины полны вечной мглой.

Он замолчал, смущенно добавил: — Красиво.

Когда Скорин, отстучав шифровку, чаевничал в доме подпольщика, утомленный ожиданием Шлоссер находился в казино, где играл в покер.

Комната для карточной игры была обставлена с претензией на роскошь. Старинный, затянутый зеленым сукном карточный стол, вокруг массивные кресла с высокими резными спинками. Тяжелая хрустальная люстра опущена низко, хорошо высвечивая карты и руки игроков, лица она оставляла в тени. Диссонируя с респектабельностью играющих, на низком подоконнике похрапывая лежал какой-то офицер, на полу валялись пустые бутылки, воздух в комнате был осязаемо плотным.

Без пиджака, белым пятном выделяясь среди серо-черных мундиров, Шлоссер ловко сдавал карты. Они веером разлетались из-под его холеных пальцев, ложились точно перед партнерами. За столом сидели: бледный пожилой полковник, слегка пьяный пехотный капитан, который в связи с повышением ставок уже не мог продолжать игру и ждал лишь последней сдачи — вдруг повезет. Напротив барона, багровый от пива и азарта, сидел гауптштурмфюрер Маггиль. Он начал игру, желая поддержать свое реноме среди сторонящихся его общества офицеров гарнизона, теперь, захваченный азартом и проигрышем, завязал в ней все глубже.

Шлоссер кончил сдавать. Капитан, лишь заглянув в карты, бросил их, отказываясь от ставки. Маггиль открыл, полковник удвоил игру. Шлоссер держал карты осторожно, словно боялся спугнуть их, развернул: туз, за ним грозно ощетинились усами три атласных короля. Шлоссер не открыл пятую карту, взял крупную банкноту, положил на центр, где уже собралась солидная куча денег. Пожилой полковник спокойно отложил карты, Маггиль, довольно хохотнув, удвоил ставку. Барон приоткрыл свою четвертую карту — бубновый король — и вынул из кармана пачку денег.

В этот момент в комнату вбежал молодой офицер.

— Господин майор!

Шлоссер недовольно повернулся, встал, поклонился полковнику, положил карты и отошел с офицером в сторону.

— Что у вас, лейтенант?

— Рация! Перехвачена шифровка! — прошептал лейтенант. — Вас ждет посыльный от фрегатен-капитана Целлариуса.

— Так не годится, Георг? — громко сказал Маггиль. — Делай свою игру!

Шлоссер бросил на стол пачку денег, показал полковнику на свои карты, которые лежали рубашкой вверх.

— Господин полковник, если гауптштурмфюрер уравняет, откройте мои карты. Выигрыш оставьте у бармена. — Он поклонился и вышел.

Маггиль снова взглянул в свои карты, затем на пачку денег, оставленных Шлоссером, и спросил:

— Сколько я должен ставить, господин полковник?

Полковник пересчитал деньги.

— Триста. Ровно триста.

Присутствующие заволновались.

— Смел майор!

— Наверняка блеф!

— Играйте, гауптштурмфюрер!

Маггиль нерешительно тронул карман мундира. Триста марок! Но отступать нельзя, завтра об этом будет говорить весь гарнизон. Маггиль выложил на стол триста марок, затем открыл свои карты. Четыре валета!