Владимир Бошняк - Мальчики для девочек, девочки для мальчиков

– Нет, но мне подумалось, может, вы хотите, да и закусить бы. С разносолами у нас не густо, но есть стейки и бараньи отбивные, поджарить можно в любой момент. Хлеб тоже где-то валялся, – сказал он и вдруг зашелся от хохота. – Это ж надо, как я хлеб-то до сих пор люблю! – а успокоившись, быстро добавил: – Если когда-нибудь разбогатею, куплю пекарню. Вы поняли, Элис? Стейки и отбивные; как проголодаетесь, так сразу.

– А что, ням-ням – это у-ум, – сказала Элис.

– Нет! – испугался злодей. – Ни в коем случае, дорогая. Бога ради, еще только полчетвертого! Начнешь возню со стейками, нарушится вся атмосфера. Вы знаете, в таком доме, как ваш, я не бывал много лет. Ну, то есть в доме, где живут . В доме, который дом, а не декорация на съемочной площадке. Просто дом. Я бы, пожалуй, сам купил себе в Сан-Франциско такой же и туда переехал бы.

– Не делайте этого, Оскар, – сказала женщина. – Он гадок. Мал. Входную дверь откроешь, и весь дом нараспашку. Еще и гостиная заодно с холлом. Это вообще не дом.

– Это лучший дом из всех, где я когда-либо бывал, – сказал злодей.

– Когда я пришел из армии, из нового больше ничего не было, – сказал мужчина. – Дейзи была беременна, так что нужно было торопиться, и я подумал: ну пускай, рядом океан, нормально. Тогда оке ан был прямо рукой подать, а в доме шла отделка – уже стены красили. У меня еще были кое-какие деньги, я заплатил наличными, и мы въехали. Он, конечно, гадок, но не так уж и плох. При нем большой огороженный двор – почти сплошь лужайка с розовыми кустами и тому подобное. Детям есть где играть. А наверху вторая квартира, точно такая же, как эта, я там работаю. Если бы у нас была няня, жили бы там оба, а дети с няней внизу, и я работал бы в верхней спальне, такой же, как и та, в которой здесь спят дети, но там на спальню уже нет и намека: стоит письменный стол и всюду полки, полки. Конечно, комнатка маленькая, а когда там установили стеллажи, стала еще меньше, но работать там хорошо. Я специально хотел, чтобы рядом был океан. Такое место, где океана нет, мне было даром не нужно.

– Это лучший дом из всех, где я когда-либо бывал, – сказал злодей. – А вот мой дом как раз не дом, а какая-то организация, учрежденная для помощи неимущим. Одних садовников трое. Я вышел из нью-йоркского Ист-Сайда, а живу в замке посреди Беверли-Хиллз. Как я могу там чувствовать себя дома?

– Но ты там прожил чуть не тридцать лет, – обиделась жена кинозлодея. – Как это – ты не чувствуешь себя дома? Ты это к тому, чтобы заставить меня переехать в Нью-Йорк на Ист-Сайд или как?

– Я просто пьян, – неожиданно признал злодей, – и это прекрасно. Хочу напиться еще больше. Просто ваш дом такой, в каком мне хотелось бы жить. Знаю, что этого никогда не будет, и тем не менее.

Вот как я это сделаю, думал мужчина. Горный Лис. И это слишком ценно, чтобы путать с другими планами. Дети спят. С ними все в порядке. Все, что я должен сделать, – это вернуть себе удачу и заполучить деньги, которые нам нужны.

Лис запрыгнул еще выше по склону, остановился и обернулся, улыбающийся и одинокий.

Их вечеринка закончилась, когда было уже светло; злодей с женой сели в такси и уехали в отель «Сент-Фрэнсис», и женщина сказала:

– Я все время ей это твержу: что ты несешь, зачем ты делаешь из меня какую-то лгунью!

– Слушай, уже шестой час. Совсем скоро Рози начнет будить Джонни. Так что если ты по-прежнему собираешься завтра оттянуться по полной, тебе лучше бы лечь и поспать.

– Сон не единственное, что мне нужно ночью. Ты не хочешь лечь со мной и немножко меня поукачивать .

– Я не собираюсь ложиться.

– Почему?

– Могу заснуть, и трудно будет встать, когда выйдет Джонни.

– Ну, он не выйдет еще как минимум час. Давай-ка раздевайся и ложись.

Мужчина растянулся на ее кровати, но не снял даже туфли. Женщина лежала под одеялом, он его подоткнул вокруг нее и крепко ее обнял, потому что она была пьяной, одинокой, счастливой и полумертвой.

– Ах, – сказала она, – какие они богатые! У них столько денег! Ты видел, какое на ней было платье? Как думаешь, сколько оно может стоить?

– Пять тысяч долларов.

– Целую тысячу! Она мне сказала. Но все равно она не такая красивая, как я, правда же?

– Конечно.

– Нет, ты скажи это как надо, открытым ротом.

– Да, ты была красивее. Ты становишься чуть-чуть красивее с рождением каждого ребенка. А у нее детей нет совсем.

– Да ну, при чем тут это. Я в принципе красивее.

– А я разве спорю?

– Но она обаяшка. Лукришия – нет, а Элис – забавная такая обаяшка. По сравнению с Элис Лукришия полнейшая дурында, но уж зато та-акая красавица! Правда же, Лукришия куда красивее, чем Элис?