Юрий Слатов - Моя война

Я кивнул головой. Да, для политработника исключение из КПСС – исключение из профессии. Карьера в армии, можно сказать, закончена.

– И он запил, что ли?

– Враз! Сказал замполиту нашему, Силину: «Забудьте обо мне, раз сдали меня!»

– Да. Правда невезуха!

– Конечно! Но бывает ещё хуже. Вот майору одному с Гератского полка не повезло так не повезло! Мужик в дукан продал четыре колеса от газика и получил за это четыре года!

Мои глаза округлились:

– Ни хрена!

– Вот тебе и ни хрена! Приказ по всему Афгану зачитывали. А толку? Всё равно как сдавали духам всё, что можно, так и сдают…

– В каком смысле «всё, что можно»?

– В самом что ни на есть прямом!

Олег засмеялся:

– Много, Юрка, ты тут интересного узнаешь! Не всё сразу!

В роте у тумбочки дремал дневальный с автоматом за спиной.

– Рахматуллин! Проснись, чудо! Смотри, новый замполит наварит в рог! Будешь знать, как спать!

Солдат с испугом посмотрел на меня:

– Ныкак нэт, таварища старышина, не сыпылю я!

Соснович не сильно ткнул его кулаком в лоб:

– Я те дам, не сплю! Нерусь! Где личный состав?

– Састав в роте!

Мы прошли в спальное расположение. Всё как обычно в солдатских казармах. Кровати в два яруса, тумбочки, табуретки. В конце прохода большой телевизор. Всё чисто и аккуратно. Я ещё раз с уважением отметил про себя, что старшина на своём месте. Шестеро бойцов, не раздеваясь, а только сняв сапоги, лежали на кроватях. К моему удивлению, Соснович отнёсся к этому абсолютно спокойно:

– Так! Хорош дрыхнуть! Поднимайтесь! Через десять минут строиться на развод! Куничкин где?

– В штаб ушёл! – ответил, потягиваясь, младший сержант. – Он же сегодня дежурная машина. Товарищ прапорщик! У нас что, новый замполит?

– Новый-новый, Рубан! Такой же здоровый, как Омельченко. Так что спуску вам, разгильдяям, не даст! Вот завтра рота вернется, и представят вам его официально. Давай, строй своих калек на развод!

Пока Олег разговаривал с бойцами, я зашёл в главный «мавзолей» замполита – ленинскую комнату. «Могло быть и хуже! – подумал я, разглядывая стандартный набор стендов на стенах, – убого, конечно, но главное – есть всё, что нужно!» На меня строго смотрели лица членов Политбюро ЦК КПСС. Министр обороны СССР и его заместители выстроились в почётном строю. Решения последнего съезда коммунистической партии были обведены жирной красной рамкой. Под ними, уже скромнее, были прописаны различные приказы и директивы на все случаи жизни. Лейтмотивом настенной агитации был лозунг: «Воин! Гордись выполнением интернационального долга!»

– Юрка! – старшина зашёл в ленкомнату. – А, смотришь свой кабинет? Видал, какие я столы урвал на складе! Настоящие парты!

– А раньше что было?

– Говно! Разнобой всякий! Где что спи… достали, то и несли! Ты тоже не щёлкай! Как увидел полезную вещь – тащи в роту! Мне вон давеча знакомые разведчики бакшиш сделали. Целый рулон красного материала! Они караван взяли со всяким шмотьём, вот и поделились.

– Что, просто так отдали?

– А что ты удивляешься? Надо везде друзей иметь! Мы им тоже – то картошки свежей подкидываем, то мешочек муки, то кружечку дрожжей…

– А это зачем? Пироги, что ли, пекут?

Олег в который раз расхохотался над моим вопросом:

– Ага! Пироги! Кулинары, блин!

Соснович отсмеялся и продолжал:

– Ну, ты даёшь! Бражку ставить! Чтобы брагульник поспел, что для этого надо?

Я пожал плечами. Слово «брагульник» слышал впервые.

– Сахар и дрожжи! У нас под боком дивизионный хлебозавод! Кстати, бойцы их живут в нашей же казарме: мы – справа, а они – слева. А старшина – мой корешок. Поэтому такие дефицитные для Афгана дела, как сахарок и сухие дрожжи, у нас всегда имеются. А соответственно, что? Делай вывод!

Старшина смотрел на меня как на школьника. Но я опять сходу не врубился:

– Что?

– Тьфу ты, ёлы-палы! Брагульник у нас всегда есть! Кстати, пошли-ка, ещё по сто грамм водочки примем! Тогда лучше соображать начнёшь!

– А развод?

– Что развод? Потом пойдём на развод. Роты всё равно нет. Делать нечего. Силин что сказал? «Устраивай нового замполита!» Вот я тебя и устраиваю. Пойдём!

Послеобеденное построение ОБМО проходило в автомобильном парке. Личного состава на нём было немного. Только одна рота в полном составе стояла в батальонном строю.

– Остальные в рейсе, – пояснил мне Соснович.

Развод прошёл очень быстро. Сказывался «афганец», не дающий ни поднять голову, ни что-то вразумительное сказать.