Николай Прокудин - Звездопад

До чего же повезло батальону, просто чудо! Ни убитых, ни раненых. Ранило танкиста, сапера, водителя из ремроты. А у нас опять никого не зацепило…

Я блаженствовал, забравшись в походную резиновую ванну.

Утро началось чудесно: вкусный завтрак, отличный компот из айвы, новый анекдот. В довершение всех прелестей жизни «бассейн» оказался свободен и был наполнен чистой и теплой водой. Прекрасное утро: все живы, рейд заканчивается. Красота! Сейчас еще немного полежу, покачаюсь на надувном боку «бассейна» и пойду заниматься повседневными делами.

Вдалеке клубилась пыль, и вскоре показались шесть БМП. Две «коробочки» — это машины нашего разведвзвода, а остальные — из разведроты. С крайней спрыгнул лейтенант Пыж и направился к комбату, устало загребая ногами пыль.

Вокруг стояла относительная тишина, насколько может быть тихо в военно-полевом лагере. Ведь артиллерия не стреляла, авиация не летала, танки не ползали, и в душе уже появилось ощущение покоя.

Бойцы лениво ходили между машин. Кто не спали, те трясли матрасы, одеяла, спальники, мыли посуду — шла мелкая повседневная суета. Все это происходило как бы помимо меня. В мыслях я уже был на Черном море. Пока же я потихоньку отмокал, смывая пыль и грязь. Вода — это жизнь…

Отпуск приближался со всей неотвратимостью, я все же сумел дотянуть до лета, несмотря на неоднократные попытки начальства отправить меня в другое время. Но я их перехитрил и победил.

Сегодня вновь очередная удача! Проснулся пораньше и в результате первый провожу омовение в чистой теплой водичке, и никто не мешает. Жизнь — это постоянная череда удач и неудач, главное, чтобы первых было больше. Возле моего «бассейна» остановился заспанный Витя Бугрим.

— Когда освободишь ванную?

— Никогда! Витек, скажи лучше откуда разведка вернулась? — вопросом на вопрос ответил я.

— К Ниджерабу бегали, что-то случилось у разведчиков капитана Ардзинбы, вот Пыж и умчался среди ночи. В эфире у них был режим радиомолчания, сейчас все узнаем.

Из штабной машины появился Подорожник и поздоровался с взводным. Николай что-то оживленно рассказывал, размахивал руками, а затем пошел в сторону походной кухни.

— Коля! Пыж! — заорал я из ванной. — Подойди на пять минут, будь другом.

— Ну, чего орешь, валяешься тут сытый и голый в воде, балдеешь, а я устал, измучен и голоден.

— Что случилось, куда унеслись ночью по тревоге как сумасшедшие?

— Разведроту спасали. Петро Турецкий погиб по глупости нового ротного. Начальник разведки Коляда вызвал на подмогу.

— Твою мать, — выдохнул хрипло я и чуть не захлебнулся, соскользнув с мокрого края в воду.

— Они небольшой кишлак ночью блокировали. Афганская застава и взвод из второго батальона им помогали. Турецкий и еще два солдата шли в дозоре. Получили от информаторов сведения о том, что банда Керима в этом кишлаке ночует. Он ведь половину Баграмской «зеленки» контролирует. Петр застрелил из пистолета с глушителем троих часовых, а четвертый «дух» сквозь дыру в дувале их длинной очередью срезал — не заметили гада. Таджика-переводчика сразу насмерть, Турецкий еще минуту отстреливался, прикрывая раненого солдата. Раненый — Царев. Помнишь, в вашу роту боксер на неделю попал, а потом его забрали разведчики? Он в какой-то сарай заполз и оттуда отстреливался. Роту прижали на северной окраине, а когда мы примчались с противоположной стороны, у них совсем дела были плохи.

Мой механик — молодец, Васька-»малыш» двух «духов» дувалом задавил, я еще одного из «подствольника» снял, а нескольких из пушки замолотили. Царева быстро погрузили в десант, трупы остальных наших и одного «царандоевца» на «ребристый» лист бросили — и ходу! Еле-еле выскочили. Во второй машине — дыра в борту от попадания из «безоткатки». «Духи» с окраины кишлака к нам бросились, но нас уже и след простыл — одна пыль. По дороге обратно нашу машину подбили, прапорщика ранили.

— Что у Царева? — спросил Бугрим.

— Дыра в груди и пуля в животе. Возможно, выкарабкается. Молодец парень! Лежал на спине, в одной руке — граната с выдернутой чекой зажата, а в другой — АКМ с последним полупустым магазином… Разведка стоит у медсанбата, мы только оттуда. Опознание тел идет. Жрать хочу и спать. Пойду, ладно, ребята!

— Е.., мать! — и я замолотил по краю бассейна кулаком в бессильной злобе.

Мы с Петькой родом из одной области, из соседних городков. В один день оказались в этом полку, в этой долбаной, гребаной чужой стране, за одним столом заменщиков сидели, там и познакомились. Невредимых от компании заменщиков осталось из восьми человек уже только половина.