Кристин Ханна - Соловей

– Ты как будто прощаешься.

Она поймала его взгляд, полный тоски и одиночества, и поняла, зачем он здесь и что хочет сказать. Он собирается пожертвовать собой, чтобы спасти Изабель. Вианна не представляла как, но была уверена – именно это отец и задумал.

– Папа, – нерешительно начала она, – что ты собираешься делать?

Он коснулся ее щеки. Рука была теплая, твердая, успокаивающая – прикосновение отца. Она и не осознавала – или не признавалась себе, – как скучала по нему. Но теперь, мимолетно заглянув в то будущее, которого никогда не случится, она по-настоящему поняла, чего лишилась.

– На что бы ты пошла, чтобы спасти Софи?

– На все что угодно.

Вианна смотрела на человека, который когда-то, до войны, научил ее читать, научил любить книги и любоваться закатами. Она так давно его не видела.

– Надо идти. – Он протянул ей конверт. «Изабель и Вианне», – было написано дрожащим почерком. – Прочитаете вместе.

Отец встал и двинулся к выходу.

Она не готова его потерять. Вианна вцепилась в рукав его куртки. Но в ладони остался только обрывок ткани – коричнево-белый лоскуток. Как те, что уже привязаны к ветвям яблони. Память об ушедших любимых.

– Я люблю тебя, папа, – тихо сказала она, только сейчас, кажется, понимая, что это правда, всегда было правдой. Любовь смешалась с чувством утраты, и много лет назад она оттолкнула ее, но любовь каким-то чудом выжила. Любовь дочери к отцу. Невыносимая, но вечная.

– Почему?

Она сморгнула слезы. Он тоже, кажется, плакал.

– А как иначе?

Он бросил на нее последний, долгий взгляд, поцеловал дважды – и отстранился. Тихо, едва слышно, проговорил:

– Я тоже тебя люблю.

И ушел.

Вианна смотрела, как он бредет по дороге. Когда отец скрылся, она вернулась к себе. Задержалась под яблоней, увешанной лоскутками ткани. За годы, что она повязывала их на ветви, дерево заболело, яблоки сделались горькими. Остальные яблони были здоровы, но это – дерево воспоминаний – почернело и изогнулось, изменилось, как истерзанный бомбежками город.

Она привязала клетчатый коричневый лоскуток рядом с ленточкой Рашель.

И прошла в дом.

В гостиной горел камин, в доме было тепло и дымно. Расточительство. Вианна, нахмурившись, закрыла дверь.

– Дети! – позвала она.

– Они наверху, в моей комнате. Я дал им конфет и игру.

Фон Рихтер. Что он делает дома среди дня?

Неужели он видел ее с отцом?

Знал про Изабель?

– Ваша дочь поблагодарила меня за шоколад. Очаровательное юное создание.

Вианна знала, что нельзя показывать страха. Она промолчала, стараясь держать себя в руках.

– А вот ваш сын, – он сделал едва заметное ударение на последнем слове, – он на вас совершенно не похож.

– Мой м-муж, Ан…

Удар оказался неожиданным. И стремительным, она не успела заметить его движения. Он схватил ее, вывернул руку. Вианна вскрикнула от боли, когда он притиснул ее к стене.

– Опять собралась врать?

Он заломил ей обе руки, прижав их к стене у нее над головой.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Не надо…

И тут же поняла, что совершила ошибку.

– Я проверил документы. У вас с Антуаном один ребенок. Девочка, Софи. Откуда мальчишка?

Вианна была слишком напугана, чтобы соображать. Она только помнила, что нельзя ни в коем случае говорить правду, или Даниэля депортируют. И что они тогда сделают с самой Вианной?.. И с Софи…

– Кузина Антуана умерла родами. Мы усыновили Даниэля как раз перед началом войны. Вы же знаете, как тяжело стало с документами, но у меня есть свидетельство о рождении и сертификат о крещении. Теперь он наш сын.

– Племянник, значит. Родня, да не родня. А откуда нам знать, что его отец не коммунист? Или не еврей?

Вианна судорожно сглотнула. Значит, он не догадывается…

– Мы католики, вы же знаете.

– На что вы готовы, чтобы он остался с вами?

– На все что угодно, – ответила она не задумываясь.

Он расстегнул ее блузку – медленно, пуговицу за пуговицей. Рука проскользнула внутрь, сжала грудь, вывернув сосок с такой силой, что она чуть не закричала.

– Все что угодно? – переспросил он.

Она сглотнула.

– В спальне, пожалуйста. Дети…

Он отступил.

– После вас, мадам!

– Вы позволите мне оставить Даниэля?

– Вы что, торгуетесь со мной?

– Да.

Он схватил ее за волосы и потащил в спальню. Пинком закрыл дверь и прижал Вианну к стене, выбивая воздух из легких. Задрал юбку, разорвал трусы.

Она отвернулась и закрыла глаза, но все равно слышала, как он расстегивает ремень.