Сергей Руденко - Крылья Победы

Главное, к чему мы стремились, — с начала операции завоевать господство в воздухе. К этому готовились командиры всех степеней.

Командующий ВВС Красной Армии генерал Новиков, посетив в мае нашу армию, рассказал о тактике, применявшейся противником в боях на Кубани, в частности о массированных ударах его бомбардировщиков и истребителей по войскам и по тылам, раскрыл методику отражения таких налетов. Приемы борьбы в воздухе с крупными группами мы немедленно довели до сведения всех командиров, продумали, как лучше управлять действиями истребителей.

Было решено создать специальную группировку для борьбы с авиацией противника в районе предполагаемого наступления его главных сил. На правом крыле фронта, в полосе 13-й армии, главная роль в решении этой задачи отводилась 6-му истребительному корпусу. На левом фланге мы разместили 1-ю гвардейскую Сталинградскую истребительную дивизию. Оба соединения в случае необходимости могли совместно действовать в центре.

На аэродромах вблизи Курска находилась 283-я Камышинская истребительная дивизия. Она предназначалась для наращивания сил при ведении боев в воздухе. Остальные части готовились главным образом к сопровождению бомбардировщиков и штурмовиков. Но в случае надобности они тоже могли привлекаться для завоевания господства в воздухе.

Мы отлично понимали, что требовалось тщательно скрывать свои замыслы, ввести противника в заблуждение. С этой целью были запрещены полеты с аэродромов, расположенных поблизости от линии фронта. Там базировались по два полка первой гвардейской дивизии и шестого корпуса. Самолеты мы тщательно замаскировали, а летчиков вывезли в тыл для дополнительной тренировки. С началом боев эти четыре полка должны были наносить по авиации противника внезапные удары из засады.

Два полка истребителей мы оставили в резерве в глубоком тылу фронта. Подготовили 50 ложных аэродромов, дневных и ночных. На них установили 240 искусно сделанных макетов самолетов. Гитлеровцы непрерывно бомбили их в мае — июне и даже июле. Всего они атаковали наши «приманки» более 60 раз. А на замаскированные реальные аэродромы налетали гораздо реже.

В середине мая мы кроме основного командного пункта оборудовали запасной. Место нахождения оперативной группы определили непосредственно у передовой.

21 мая командующий фронтом разрешил нашим пикировщикам нанести удар по скоплению живой силы и техники противника в районе села Рождествено. Налет завершился успешно.

Вечером в штаб армии пришло донесение из 279-й истребительной дивизии. В нем говорилось, что из вылета на сопровождение пикировщиков не вернулся младший лейтенант Н. И. Синицын. Молодой рабочий-коммунист вступил в Красную Армию добровольно за два года до начала войны. Мы надеялись, что этот летчик все-таки вернется в родную часть.

Но прошло два месяца, а о Синицыне ничего не было слышно. О его судьбе стало известно во время допроса немецкого агента-диверсанта. Мы узнали, как вел себя в последние часы жизни бесстрашный советский патриот.

21 мая утром над вражеским аэродромом, расположенным около села Мерцалово, появились два наших истребителя. Вскоре они встретились с шестью «юнкерсами», шедшими в сопровождении четырех «мессершмиттов». Один советский самолет завязал бой с «мессерами», а второй ринулся на бомбардировщиков и мастерскими атаками сбил три из них.

Истребитель, вступивший в бой с «мессершмиттами», вскоре получил повреждение и вынужден был уйти на свою территорию, преследуемый четырьмя фашистами. А в это время в воздух поднялись еще три «мессера». Оставшийся в одиночестве советский летчик вступил с ними в неравный бой. Гитлеровцы повредили его машину, и он вынужден был приземлиться…

Наш летчик до последнего патрона отбивался от окруживших его фашистов, уничтожил около двадцати вражеских солдат. Не желая сдаваться в плен, он застрелился.

— Я сам видел изъятые у летчика документы, — заявил пленный. — Хорошо помню, что это был Синицын Николай Иванович, 1919 года рождения, москвич.

А. С. Виноградов туг же позвонил редактору газеты «Доблесть» и попросил его написать о подвиге героя, награжденного посмертно орденом Отечественной войны I степени. Его матери — М. С. Грибковой — мы послали теплое письмо. Вскоре от нее пришел ответ:

«Дорогие товарищи! — писала она. — Гибель дорогого и единственного сына Николая — для меня тяжелая и невосполнимая утрата Сердце мое переполнено неугасимой ненавистью к фашистским извергам, сделавшим несчастными тысячи матерей, жен, отцов. У меня осталось одно утешение: Коля погиб как герой. Я горжусь им и заклинаю вас еще беспощаднее истреблять гитлеровских захватчиков, не щадить ни крови своей, ни жизни в борьбе за честь и свободу Родины…