Лотар-Гюнтер Буххайм - Подлодка [Лодка]

Два взрыва. Можно пережить. Клокотание сразу прекращается. Но наша трюмная помпа работает на несколько секунд дольше! Они не могли не услышать эту проклятую штуковину. Могли бы сконструировать насос потише.

Чем дольше мы остаемся на этой глубине, тем более нестерпимой становится неотвязная мысль о том, насколько тонок наш железный корпус. Мы не покрыты броней. От давления воды и ударных волн нас защищает лишь три сантиметра стали. Круглые ребра шпангоута — по одному через каждые полметра — только они придают небольшую жесткость тонкостенной трубе, в которой мы должны выжить здесь, на глубине.

— Они чертовски долго готовятся, — шепчет Старик. Похоже, мы имеем дело с действительно умным противником, если даже он это признает.

Я пытаюсь представить, что происходит там наверху. Моя память помогает мне нарисовать в мозгу эту картину, ибо не так уж много времени прошло с тех пор, как я сам был одним из охотников с эсминца. И мы, и они играют по одним и тем же правилам, с той лишь разницей, что у Томми есть их непревзойденный АСДИК, а у нас ничего, кроме акустического оборудования — отличие между электроникой и акустикой.

Прислушаться — сделать рывок — сбросить бомбы — описать круг — рывок — сброс бомб — на этот раз пусть сработают на небольшой глубине — а теперь попробуем взять поглубже — а теперь наш коронный номер: выпускаем одновременно по меньшей мере дюжину канистр — просто шквальный огонь. Томми проделывают в точности то же самое.

Каждая из наших глубинных бомб начинена двумястами килограммами аматола. Таким образом в дюжине бомб содержится более двух тонн взрывчатки. Когда наша звукопеленгатор давал четкую наводку на цель, давали залп сразу из всех пусковых установок: по правому борту, по левому, за корму. Я как сейчас слышу голос капитана: «Так поступать — не очень-то спортивно».

Очень странно, что ничего не происходит. Смотрю на часы — может, они отказались от надежды прихлопнуть нас. Наверно, можно расслабить мышцы живота. Но в любом случае надо соблюдать осторожность: главное — не подскочить на месте, когда все закрутится по новой. Смерть в пучине водоворота, которая может наступить в любой момент. Страх грядущей бойни начинает нарастать. Надо скорее подумать о чем-нибудь другом.

Хотя бы о том, как мы однажды засекли шумы вблизи юго-западного побережья Англии. Я был на борту эсминца «Карл Гастлер» — сплошные пушки да машины. С правого крыла мостика донесся испуганный голос:

— След торпеды — три румба по правому борту!

Этот голос до сих пор звенит у меня в ушах: хриплый, но пронзительный. Я не забуду его, даже если доживу до ста лет.

Отчетливо видна пузырящаяся полоска. Кажется, проходит целая вечность, пока наш кильватерный след изгибается дугой, чтобы оказаться в стороне, по борту эсминца.

Я сглатываю комок. Ужас сдавливает мне горло — двойной страх — тот, что всплыл в памяти, и тот, что сейчас. Мои мысли помчались наперегонки. Надо не дать им спутаться. «След торпеды — три румба по правому борту!» Это было на «Карле Гастлере». Непреодолимое, парализующее волю напряжение. И вслед за тем глас спасения: «Торпеда прошла за кормой!»

Надо лишь выстоять, дотянуть до конца каждого раунда. Сколько уже длится бой? У меня нет сил пошевелиться. В этот раз охотятся за мной, попавшим в ловушку под водой, на лодке, в пусковых аппаратах которой не осталось торпед. Мы окажемся беззащитны, даже если сумеем всплыть.

Как капитану «Карла Гастлера» удалось отвернуть? Он разошелся с торпедой в каких-то сантиметрах. Руль повернуть до упора и машины — самый полный вперед, пока корабль разворачивается, чтобы встать параллельно курсу торпеды. Вибрация! Как будто корабль разваливается на куски. И тут разносится пронзительный звонок: предупреждение команде в машинном отсеке о надвигающемся взрыве. Затем в трубке корабельного телефона раздается голос минного офицера:

— Двумя зарядами — пли!

И ждем, затаив дыхание, пока двойной удар не заставляет корабль задрожать по всем швам. Ничего не видать, кроме двух ослепительно-белых всплесков, поднявшихся за кормой по обе стороны от меркнущего блеска нашего кильватера — словно две глыбы упали в воду.

Затем команда:

— Круто лево руля!

И капитан сбрасывает скорость, чтобы люди, сидящие внутри корабля, могли точнее обнаружить цель: Томми применяют точно такую же тактику. Снова полный вперед — чувствуется, как корабль дернулся вперед — и в направлении эха, подхваченного нашим сонаром.