Арсений Ворожейкин - Небо истребителя

— Может, начнем готовиться к переезду?

— Сейчас узнаю, — сказал я, а сам с горечью подумал: «Перебазироваться нам некуда. Летчики об этом не знают. Но огорчать их пока не надо».

В тот же день после обеда на аэродром приехала строительная рота. За двое суток, работая днем и ночью, солдаты на асфальтированную полосу и на рулежные дорожки наложили металлическое покрытие. За это время прибыли все реактивные «яки»…

Настал день смотра мастерства летного состава. Солнце только вышло из-за горизонта. Было безоблачно и безветренно. Летчики и техники выстроились перед самолетами. Со стартового командного пункта к строю подошел командующий авиацией Московского военного округа Николай Александрович Сбытов. Моложавый, очень статный и спокойный. В глазах Сбытова жизнелюбие и доброта, располагающая к доверию и уважению. Я доложил о готовности к полету семи звеньев трехсамолетного состава и одной машины резерва. Генерал, поздоровавшись, сказал:

— Вы эту неделю поработали много и плодотворно. Догнали остальные полки. Правда, техникам пришлось трудновато, но никто не спасовал. Все выдюжили. А сейчас посмотрим, чего достигли летчики. — Генерал взглянул на меня: — Можете начинать работу. Я буду на стартовом командном пункте. Хорошо слетаете тройками — начинайте тренировку пятерками.

Полк взлетел и через пять минут собрался в колонну из троек. Сзади группы резервный самолет. Его летчик готов занять место вышедшего из строя ведомого любой тройки. Если строй покинет ведущий, на его место встанет правый ведомый. Эти летчики натренированы летать и ведущими и ведомыми.

После пролета первого контрольного пункта я взял курс на западную окраину Фрязино. Город хорошо было видно. От него расстояние до центра Монинского гарнизона такое же, как и от Химок до центра Красной площади. Это последние контрольные ориентиры. Здесь должны быть высота триста метров и парадная скорость. Нужные параметры пролета последнего контрольного пункта выдержал точно, скользнул взглядом на ведомых звена. Ребята идут — лучше никак нельзя. Дальше — прямая на аэродром. И не просто на аэродром, а на стартовую радиостанцию, где находится генерал Сбытов. Вся колонна должна пролететь над его головой. Моя машина не шелохнется. Земля мельтешит. Но я не обращаю на это внимания: впился взглядом в радиостанцию, застыл и испытываю такое ощущение, будто вместе со мной застыло и время.

Наконец радиостанция так понеслась на меня, что я даже не мог уловить момент, когда она скрылась подо мной! Все! Теперь можно взглянуть на летчиков звена. Оба летят идеально.

Выполнив последний разворот, я начал снижаться на посадку. Подо мной, разрезая густой лес, промелькнуло Горьковское шоссе. Планирую, как всегда, на небольшой силе двигателя. Лес заканчивается. За ним начинается рулежная металлическая дорожка, соединенная с полосой. Я рассчитываю над дорожкой убрать газ и точно приземлиться у посадочного «Т». Но убрать газ не успел. По бокам самолета что-то промелькнуло, раздался удар страшной силы…

Войны. Их трагические мгновения и тяжесть фронтовых будней пропитывают человека, точно смола дерево. И время, видимо, не в силах это выветрить. В сознании молнией промелькнула обстановка огненных лет: «По мне ударил зенитный снаряд». И тут же с такой же мгновенной реакцией сознание переключилось на действительность — вороний базар?

Мой «як» от удара судорожно вздрогнул, затрясся. Меня резанула тишина. Неужели остановилась турбина? Даю сектор газа. Ни гула, ни тяги. Турбина остановилась. Очевидно, в ее воздушное горло попала ворона, и двигатель задохнулся. Машина резко сбавила скорость и «посыпалась» вниз. Хотя подо мной уже лежал аэродром, до посадочной полосы было еще далеко. А металлическая рулежная дорожка на линии посадочной полосы приподнята земляной насыпью. Если машина приземлится до нее, встречи с этой насыпью не избежать. А это не сулит ничего хорошего.

На память пришла недавняя катастрофа на подмосковном аэродроме. Ситуация была аналогичной. Разница только в том, что погибший летчик просто ошибся в расчете — не долетел до полосы. Заметив эту ошибку, он хотел подтянуть машину, начал увеличивать обороты двигателя, но времени не хватило. Машина приземлилась метров за пять до земляной насыпи и, встретившись с ней, перевернулась.

Впервые я почувствовал, что моя привычка рассчитывать посадку при небольшой тяге двигателя может привести к несчастью. Впрочем, разве можно в авиации все предусмотреть! Летчик в любую секунду должен быть готов к любым неожиданностям. Выравниваю «як». Он несется над землей, но скорость необычно быстро гаснет и машина вот-вот коснется земли. Металлическое покрытие рядом. Держу машину на пределе, но она проваливается. Подо мной не полоса, а еще зеленая трава. «Неужели коснусь ее?» Я приготовился к этому. Будет кульбит — голову уберу глубоко в кабину.