Арсений Ворожейкин - Над Курской дугой

Много раз поднимались навстречу вражеским бомбардировщикам, но, как правило, не успевали перехватывать их. Гитлеровцы часто налетали на железнодорожную станцию Лихославль, через которую шло снабжение войск Калининского и Северо-Западного фронтов.

И вот снова сигнал на вылет. После взлета капитан Купин сразу взял курс на Лихославль. Ведущий не хотел терять на сбор ни одной секунды. Только вперед и вперед! Возникло опасение: а что если бомбардировщики придут с истребительным прикрытием? Тогда нас, растянувшихся в глубину, «мессеры» могут атаковать поодиночке, и вряд ли мы в таком случае что-нибудь сделаем с противником. Подождать же сбора всей группы и лететь нужным боевым порядком — только терять время. Опоздаем! Куда ни кинь — все клин.

В прозрачном небе плывут клочковатые, будто размытые, тонкие облака. За ними противник укрыться не может, но мы все равно настороже… Ищем. Вдруг впереди по земле запрыгали дымки. Это рвутся бомбы. Там Лихославль! Дымки растут, ширятся, на глазах превращаются в целые вулканические извержения. Среди дыма и языков пламени то и дело вспыхивают огненные шары. Очевидно, горит склад с боеприпасами.

— Опоздали! — с горечью вырвалось у меня одно-единственное слово.

Купин, надеясь догнать вражеские самолеты, с какой-то отчаянной решимостью повернул к фронту, где в просветах среди облаков маячили уходящие бомбардировщики. После нескольких минут он убедился, что погоня бесплодна, и вяло, нехотя развернулся назад. Больно и обидно было смотреть на пылающий Лихославль.

На обратном пути мы пролетали над Торжком. Уже второй год этот старинный город лежит в развалинах, нет там ни одного уцелевшего дома. Говорили, что гитлеровское командование сделало Торжок эталоном разрушения.

На земле Купин никого не стал слушать о выполнении задания. Не сказав ни слова, злой поплелся в землянку, чтобы по телефону доложить о вылете. А через две-три минуты выбежал оттуда обрадованный и громко объявил:

— Все, братцы… И-шестнадцать сдаем в музей! Получаем новые машины!

Но, закуривая, Дмитрий Иванович между прочим заметил:

— А ведь и на этом старье, если бы раньше подняли, отразили налет на город.

И капитан был прав.

Лихославль от линии фронта находился в ста двадцати километрах. Это расстояние противник преодолевал не менее чем за двадцать минут. Наш полк базировался недалеко от городка. Если бы нас подняли в момент пересечения бомбардировщиками линии фронта, мы могли бы встретить их километрах в двадцати — тридцати от станции. Что же помешало? Принцип организации перехвата. Через множество командных пунктов проходило оповещение о «юнкерсах» и приказ о подъеме наших истребителей. Это «съело» шесть — восемь драгоценных минут, и противник успел отбомбиться.

Через несколько дней первая эскадрилья полка начала переучиваться на «яках», а наша, укомплектованная полным штатом самолетов и летчиков, перебазировалась под Торопец, на правое крыло фронта. Там же началось сосредоточение и других авиационных частей. В направлении Великих Лук, оккупированных противником, заметно оживилось движение по нашим железным, шоссейным и грунтовым дорогам. По всему было заметно, что командование фронта подготавливало здесь новый удар.

Под ногами похрустывает молодой ледок. Сквозь редкие разрывы высокослоистой облачности в темнеющем небе робко мигают звезды. На западе спокойно догорает пунцовая заря. Техники зачехляют последние машины. К полуторке, грузно переваливаясь, в меховых комбинезонах и унтах, подходят летчики. Кончается еще один день войны.

— Поживей! — поторапливает командир полка подполковник Осмаков. На голос Ивана Федоровича протяжным эхом отвечает лес, плотно окружающий наш аэродром.

Я одним из первых забрался в кузов машины и сел на пол. Рядом со мной штурман полка капитан Андрей Степанович Петрунин.

— Ну как, нравится наш хозяин? — спрашивает он. «Хозяин» звучит как-то старомодно.

Командира полка мне до сих пор не приходилось видеть: то он ездил за новым пополнением летчиков, то перегонял самолеты.

— Ничего… на вид бравый. Только для командира полка не староват ли?

— Да, не из молодых. Ему уже тридцать пять. Летает здорово и хороший организатор. Уходит от нас, переводят заместителем командира дивизии… Читал сегодня армейскую газету? — неожиданно спросил Петрунин.

Завязался разговор про тяжелые оборонительные бои на Волге, на Кавказе.