Арсений Ворожейкин - Под нами Берлин

— Гады! Не все еще, видно, выкурены.

Петя Полоз, вынимая пистолет, предлагает идти в канцелярию.

Отворив тяжелые массивные дубовые двери, мы с оглядкой вступили в огромный вестибюль. Глаза после солнечной улицы сразу в затмении ничего не могли разглядеть, но зато обоняние остро восприняло запах крови и спиртного. Через полминуты, когда глаза привыкли, мы застыли от неожиданности. На полу при полном параде валялись в лужах крови и вина фашистские генералы и офицеры. Среди них много женщин в мундирах эсэсовок, одна голая. Кругом валяются автоматы, фаустпатроны, пустые и нераскупоренные бутылки разных вин. Здесь советское и французское шампанское, коньяки со звездочками и без звездочек, масса разных закусок. Потом нам стало известно, что по приказу Гитлера в имперскую канцелярию специально для разгула была доставлена по воздуху группа молодых эсэсовок. Более пятисот гитлеровцев в пьянке и разврате топили свой страх перед неотвратимой расплатой. Какое ужасное ничтожество! Но на этом ничтожестве пепел пожарищ всей Европы, кровь миллионов людей, слезы вдов и сирот. Народы теперь должны помнить, что обреченные историей классы в своей борьбе за существование не знают предела злодеяниям.

Ходим по коридорам, кабинетам имперской канцелярии. Всюду беспорядок, какой бывает на войне при поспешном бегстве противника, знающего, что ему больше сюда не вернуться никогда. За одной дверью раздаются голоса. Рывком распахиваю ее. Там двое наших офицеров ведут допрос эсэсовки, сидящей на кровати.

— Видимо, секретарь самого Гитлера, — говорит капитан, ведущий допрос. — Хотела скрыться. Отстреливалась. Я ее вытащил из-под кровати в спальне Гитлера.

— А сам Гитлер где? — спрашиваю я.

— Вот она говорит, — капитан ссылается на немку, — застрелился и сейчас валяется где-то во дворе. Но я лично не видел. Геббельса видел.

Капитан знал немецкий язык, и мы расспрашиваем эсэсовку про Гитлера. Она охотно рассказывает. Днем 30 апреля Гитлер пустил себе пулю в рот, а его любовница Ева Браун отравилась. Их трупы сожгли во дворе канцелярии.

Впоследствии в Западной Германии вышла книга «Я сжег Гитлера». Ее написал бывший начальник автопарка имперской канцелярии и личный шофер Гитлера Э. Кемпке, принимавший участие в сожжении трупа фюрера. Его описаний схоже с показаниями этой эсэсовки.

Спустились в подземелье. Два этажа — рабочие кабинеты, третий — склады. Подземелье укрыто от поверхности многометровой толщей железобетона. Длинные коридоры с толстыми металлическими, как у сейфов, дверьми и глухие отсеки — комнаты. Темно. Ходим с фонариками. В отсеках много трупов мужчин и женщин. Трупы в постелях, за столами, на диванах, и тут же вина и закуски. По всему видно, что большинстов — самоубийцы. Они последовали примеру своего фюрера. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней.

Склады. Огромные запасы продовольствия, вещевого имущества, оружия и даже целые нераспакованные ящики с орденами. Особенно много винных отсеков. При бое в подземелье они сильно пострадали, и местами по коридору наши сапоги по щиколотку погружались в лужи разлившегося вина. Да, нацисты долго здесь собирались сидеть и кутить, но вся их столица с баррикадами, завалами и бункерами не продержалась и двух недель.

Более двух часов ходили в подземелье. От духоты, сырости и зловония у нас отяжелели головы, и мы поспешили выйти.

На улицах из-под развалин начали выползать берлинцы и, робко озираясь, делали шаги в наступившей мирной тишине.

Мы снова оглядели имперскую канцелярию, парк Тиргартен, взглянули на рейхстаг, на разрушенный Берлин, на поверженную хищную птицу, валявшуюся на асфальте. Двенадцать лет и четыре месяца она парила над Европой. Рейх, созданный огнем, железом и кровью, захлебнулся железом, кровью, развратом и сгорел со всеми потрохами.

С падением Берлина новое фашистское «правительство Деница» не капитулировало. Советская Армия продолжала бои. И вот наконец наступил долгожданный день.

8 мая, налетавшись на прикрытие войск 1-го Украинского фронта, пришедшего на помощь восставшей Праге, мы крепко спали. Нас разбудила стрельба на улице, особенно сильная в районе аэродрома.

Отдельные группки разбитых фашистских армий скрывались в лесах. Мы подумали, что, возможно, какой-то из таких отрядов и произвел нападение на аэродром. Быстро оделись, вышли из дома. В это время часовой выпустил длинную очередь из автомата.