Арсений Ворожейкин: Под нами Берлин

Об этом августовском ударе сорок первого немецкие радиостанции передали странное сообщение: «В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации в количестве 150 самолетов пытались нанести удар по нашей столице, но огнем зенитной артиллерии и действиями ночных истребителей основная масса авиации противника была рассеяна. Из прорвавшихся к городу ста пятидесяти самолетов 9 было сбито».

А Геббельс только что до этого налета оповестил весь мир: «Скорее падут столицы всех стран мира, нежели падет Берлин. Ни один камень не содрогнется в Берлине от постороннего взрыва. Немцы могут жить в столице спокойно. Советская авиация уничтожена».

Вспоминая эту брехню, глядя вниз на Берлин, я улыбаюсь. Глаза, скользну! по каналу Тельтов, наткнулись на большой аэродром. Ангары, дома, хорошие взлетно-посадочные полосы, масса самолетов. Много разбитых и много целехоньких. Только что перед вылетом я рассматривал похожий на эту картину фотоснимок. Это аэропорт Темпельхоф, считавшийся самым лучшим в Европе. Вот он какой!..

Впереди чернотой засверкали пятна разрывов зениток. Враг еще дает о себе знать и в небе. Отворачиваем вправо от непрошенных бутонов и летим к центру города. Там где-то парк Тиргартен. На его окраинах рейхстаг и имперская канцелярия.

Наша шестерка, разомкнувшись, летит широким фронтом, стараясь прочесать полосу пошире. В небе Берлина изредка воровски шныряют только одиночные самолеты противника да небольшие группы. Поэтому мы избрали способ действия, напоминающий свободную охоту. Какой паре попадется враг, та его и уничтожает. Туго будет — попросит помощь у другой. В шестерке все летчики Герои Советского Союза. У каждого за плечами не один десяток сбитых самолетов и несколько сот боевых вылетов.

В пелене дыма показался центр города с парком. В парке очень блекло просматриваются аллеи. С трудом отыскиваю круг площади Кенигсплац. Правее по кругу должен быть рейхстаг. В массе домов, прикрытых гарью, и каких-то расплывчатых пятен, видимо воронок от бомб, все сливается в хаотических нагромождениях, и определить ничего невозможно. К тому же наземная радиостанция предупреждает о появлении фашистских истребителей. Я уже не смотрю вниз, я прочесываю глазами небо.

Два «фоккера» скользят по волнам копоти, окутавшей город. Мы с Костей Трещевым ныряем туда. Надо хоть один самолет да сбить над Берлином, но нас опережает какая-то четверка «лавочкиных», находящаяся над нами. Вражеские истребители не принимают боя и, подобно рыбкам, скрываются в пучине дыма, как в половодье. На «лавочкиных» сидят, видимо, опытные «рыболовы». Они понимают, что рыбки в мутной воде долго быть не могут, и, летя наготове к атаке, ждут, когда вынырнут «фоккеры». Мы с Костей тоже ждем. Я вглядываюсь в мутное половодье в надежде отыскать силуэты вражеских истребителей. Нашел. Нырнуть? В дыму потеряю добычу. Лучше подождать, когда она сама вынырнет или же окажется в менее задымленном районе. Так будет вернее. И мы с Костей караулим «фоккеры».

Боевой азарт поставил во мне все на взвод. Ждать не хочется. С трудом сдерживаю себя, чтобы не кинуться вниз. А враг скользит по крышам Берлина, то исчезая в волнах дыма, то снова появляясь. Почему бы не ударить по нему сверху, а не ждать?

— Костя!.. — Только хотел об этом передать напарнику, как пара «лавочкиных» стремительно пошла на «фоккеры». Те, уклоняясь от огня наших истребителей, метнулись вправо, но, опасаясь на развороте натолкнуться на городские постройки, чуть приподнялись и вынырнули из дыма. Момент… И его было достаточно, чтобы пара «лавочкиных» сделала короткий бросок и одновременным ударом уничтожила фашистов. Нам оставалось только позавидовать такой мастерской атаке. А ведь мы учителя. Впрочем, чтобы быть настоящим учителем, нужно учиться и у учеников.

Пролетев Берлин с юга на север, мы развернулись налево и дошли до впадения реки Шпрее в Хафель. На обратном пути меня удивило, что все реки и каналы, казавшиеся в обычную солнечную погоду серебристыми, теперь багровые. Очевидно, в них отражается пламя пожаров, и невольно думаешь о льющейся под тобой крови. Там, на земле, сейчас сражаются почти четыре миллиона человек, бьют более пятидесяти тысяч стволов пушек и минометов, ползают около восьми тысяч танков и самоходок. Такой битвы еще не знала наша планета. Радуется сердце скорому концу войны. И солнце, словно понимая душевный настрой, не жалеет для нас тепла и света.

25 апреля на Эльбе в районе города Торгау войска 1-го Украинского фронта встретились с американской армией. Фронт фашистов был разорван, и их южные армии оторваны от северных. Однако в Берлине все еще шли ожесточенные бои. Враг отчаянно сопротивлялся. Наши войска брали штурмом каждый метр. Перед началом боев за центральную часть города тысячи краснозвездных самолетов ударили по правительственным учреждениям и опорным пунктам Берлина. Под прикрытием мощных авиационных ударов наши армии с большими потерями пробились к центру города. 30 апреля с утра начался штурм рейхстага. Во второй половине дня войска ворвались в рейхстаг. Эта весть по всем каналам связи моментально докатилась до всех советских бойцов, сражавшихся за Берлин.