Арсений Ворожейкин - Солдаты неба

В конусе с растрепанным хвостом летчики насчитали тридцать четыре попадания из сорока возможных. Удача! Большая удача! Значит, не пропали даром прежние учебные навыки.

— Тре-е-во-о-га! — словно труба горниста, раздался голос дежурного.

От такой побудки мы уже отвыкли. Однако этого сигнала ждали и к нему готовились. Накануне нам сообщили, что на Воронежском фронте противник уже вел бой крупными передовыми отрядами.

Землю плотно окутала густая предрассветная ночь. Тьма настолько сильная, что, идя на зов машин, приехавших за нами, мы невольно, прежде чем сделать шаг, ощупываем ногой землю.

Когда подъехали к аэродрому, в ночную тишину ворвалось сонливое почихивание запускаемого мотора. Спустя минуту ему отозвался второй, потом третий. Проснувшийся аэродром загудел, завыл металлическими голосами, бросая во мглу синие, красные, фиолетовые мазки огня. Иногда выхлопы из моторов освещали техников, снующих около машин.

Летчики молча разошлись по своим самолетам. Гул стих.

Все снова как будто уснуло. Но в этой тишине чувствовалась собранная затаившаяся сила.

Ночь медленно отступала, словно таяла в отблесках тревожно разгоравшейся зари. Все предвещало жаркий день. Солнце выползало из-за горизонта медленно и как-то тревожно.

— На построение! — раздалась команда. Люди собрались быстро. Начался митинг. Выступить от имени летчиков поручили самому молодому — Сергею Лазареву.

— Клянусь жизнью, — сказал он, — мы готовы гнать фашистов до самого Берлина!

Пятого июля гитлеровцы перешли в наступление под Курском, но все говорили об этом так, словно наступали мы, а не враг. Каждый глубоко верил — сила теперь на нашей стороне.

Под Курском враг хорошо окопался, спрятался за броней и железобетоном. Ему не терпелось взять реванш за Сталинград. Так зачем же нам крушить прочно организованную его оборону, если он сам собирается выползти из нее?

Пусть выползает на открытые курские поля, и мы, опираясь на целую систему оборонительных сооружений, достойно встретим его. Этим мы сохраним своп силы для дальнейшего наступления и добьемся победы меньшей кровью.

Враг наконец вылез из своих добротных укреплений и занял исходные рубежи для наступления. В этот момент по нему сразу ударила наша артиллерия и авиация. Противник не ожидал такого. Он понес большие потери. И в результате наших контрмер двинул войска в наступление на полтора-два часа позднее.

Новые истребители Яковлева стоят рядом с нами. Полк согласно введенным новым штатам вырос более чем в полтора раза. Старых самолетов нигде уже нет. Пожалуй, сейчас, на митинге перед боем, как никогда, понимаешь, что и ты персонально в ответе за Родину. От твоего успеха зависит и ее успех.

Рядовые летчики — ребята молодые, все комсомольцы и коммунисты. Им, бывшим сержантам-пилотам, недавно присвоено офицерское звание «младший лейтенант». (Сержантами летчики выпускались из военных училищ перед войной.)

Наша истребительная дивизия несколько дней прикрывала Степной фронт, находившийся в резерве Ставки. Его войска подтягивались к району боевых действий. Десятого июля полк сел на фронтовой аэродром Солнцево и вместе с дивизией вошел в состав 2-й воздушной армии Воронежского фронта.

Теперь до противника было не более тридцати километров. Слышалось непрерывное гудение фронта. Бушующие волны черно-серой копоти доплескивались до аэродрома.

Для прикрытия перегруппировки своих сил и обеспечения боевых действий враг подбросил свежие авиационные части. Воздушная обстановка оказалась сложной и напряженной. Сразу же, как только мы сели на аэродром Солнцево, нам пришлось вступить в тяжелые бои. Полк за несколько дней понес большие потери. Неудачи объяснялись слабым знанием тактики противника и района боевых действий.

Командование, обеспокоенное нашими неудачами, прислало в каждую эскадрилью по инструктору-летчику, участнику боев на Курской дуге с первых дней битвы.

Мы сидели на росистой траве и слушали командира полка. Он представил нам капитана-инструктора.

— До особого указания он будет водить вас в бой, — твердо заявил майор Василяка. — Сейчас полетите на прикрытие наземных войск от удара бомбардировщиков противника.

Вспоминая боевых инструкторов-»испанцев» на Халхин-Голе, я с уважением смотрю на капитана. Конечно, того внутреннего благоговения, какое было там, в Монголии, я уже не испытывал. Тогда каждое слово инструктора брал на веру.