Арсений Ворожейкин - Солдаты неба

Требовательность без доверия порождает страх, а страх как заразная болезнь, которая не только физически терзает человека, но и подрывает его волю, нервы и веру в себя. Архипу требовались передышка от боев, отдых и успокоение, но всех крутил водоворот войны, и не каждый мог заметить его душевные тревоги. Многие его нервозность объясняли просто страхом. А лучшее лекарство против страха — бой. «В упор гляди на страх — не смигни, смигнешь — пропадешь!» — таков был наш девиз.

И действительно, в воздухе Архип преображался, воевал смело…

— Видел, как он волновался перед вылетом? — спросил Купит

— Видел. Но я этому не придал значения: перед вылетом все волнуются.

— А он — особо. Имей это в виду.

После рассказа Купина о Мелашенко я пошел к Лазареву. Его самолет стоял под коренастой рябиной. Пригнув ветку, он сорвал две кисти рябины, одну дал мне:

— Вкуснотища! Раньше у нас в деревне Григорево, это Владимирской области, рябину запасали на зиму. Семья была большая. Четверо детей. Я старший. Мне мать с отцом всегда поручали заготовку грибов и ягод. Бывало, мы, три пацана, заберемся на рябину и рвем. Кисти большие. Сестренка Катя внизу укладывает. Все мы любили с морожеными ягодами чай пить. Они сходили и за конфеты, и за сахар.

— А моя мама с рябиной пекла великолепные пироги.

— И ты тоже из деревни? — удивился Сергей.

— Да. Горьковской области, соседи с тобой. Мама и теперь там живет, в Городецком районе, деревня Прокофьеве.

— А мы в тридцать пятом переехали в Иваново. Отец работает бухгалтером.

День выдался по-осеннему теплый и солнечный. Мы ели рябину и, разговаривая, медленно шли к командному Пункту. Молодые летчики, приехавшие из Казахстана, сидели на насыпи землянки и слушали штурмана полка Андрея Петрунина, рассказывающего об особенностях самолетовождения на фронте. Все в новых зимних комбинезонах, в новых из собачьего меха унтах и новых шлемофонах — они казались новобранцами. Но по лицам их, как бы спрессованным гулом моторов и закопченным южным солнцем, сразу определяли, что это люди бывалые. Они учили курсантов в две смены и в день делали по сорок — пятьдесят полетов. Да, таким под силу были любые тяготы войны.

Особое внимание привлекали трое: Иван Моря, Николай Тимонов и Александр Выборное. Они сидели рядом. Полный, добродушный Моря возле щупленького Тимонова и юркого, с задорными глазами Выборнова казался великаном. Обычно такие полные люди спокойны, степенны, по Моря был непоседа. И сейчас, хотя его глаза неподвижно смотрели на штурмана полка, весь он был в движении, словно примерялся, какое лучше занять положение. Вот сел калачиком, круто поджал под себя ноги. Через минуту локти поставил на колени, а голову положил на кисти рук. Весь — внимание. Но вот незаметно ноги его распрямились, руки скрестились на груди, и только голова осталась в том же положении.

Тимонов сидел неподвижно, точно изваяние, плотно сжав губы.

Саша Выборнов из Каширы. Он, пожалуй, имел самый большой налет. Летал великолепно, смело. Купив посоветовал мне взять его ведомым. Я внимательно смотрел на Выборнова. Как и все, он жадно глотал каждое слово штурмана полка.

Купин вышел из землянки и позвал нас с Лазаревым к себе. Предстоял снова полет.

Полк переживал как бы второе свое рождение. Ветеранов части осталось только трое. Остальные летчики — пополнение, новички. Среди них не было ни одного старше двадцати двух лет.

В нашу эскадрилью пришло семь инструкторов и Гриша Тютюнов только что после окончания военного училища летчиков. Нам наскребли десять старых «ишачков» и приказали перелететь под Торопец: Калининский фронт готовился к Великолукской операции. Остальные ждали получения новых машин.

С нового аэродрома у села Колпачки мы охраняли тылы фронта. Авиация противника действовала по тылам, как правило, ночью. Мы же ночью не летали, поэтому наша работа в основном сводилась к дневному дежурству на аэродроме.

В этот день мы закончили дежурство, сели на машину и собрались было ехать на ужин. Уже стемнело. Наше внимание привлек завывающий, неровный гул моторов. Нарастая, он усиливался и вот уже послышался над нами. Черными тенями в густой синеве неба проплыли два больших самолета. По захлебывающемуся, натужному звуку поняли: это вражеские бомбардировщики. Хотя аэродром и ничем сверху не отличался от обыкновенной лесной поляны, каждый настороженно ждал посвистывания бомб уж очень точно гитлеровцы прошли над летным полем.