Арсений Ворожейкин - Сильнее смерти

Враг имел численное преимущество в истребителях и летал большими группами. К тому же все японские летчики прошли школу боев в Китае. Мы же пока могли противопоставить им только неукротимое желание победить и бдительность на земле и в воздухе.

Радио у нас не было. И чтобы противник не застал нас врасплох, мы с рассвета и до темноты почти не вылезали из самолетов. Дежурили. От палящего солнца над кабинами смастерили навесы — подобие зонтов. И сейчас, хотя кругом зной, под полотняной крышей прохладно. Я даже читаю газету.

Ко мне подошел техник Васильев и спросил:

— Нет желания попить холодной водички?

— Откуда она?

— Выкопал погребок. За ночь остыла. И вот уже середина дня, а она ледяная.

С великим наслаждением я напился прохладительного напитка, привезенного за сорок километров с реки Халхин-Гол.

— Хороша водичка, эликсир жизни! Кудесник ты! — с благодарностью сказал я Васильеву.

Вскоре мы поднялись в воздух наперехват вражеских самолетов.

В этом сражении, как и в предыдущих, наш плотный строй сошелся на встречных курсах с таким же плотным строем японских истребителей. Начало битвы напоминало кулачный бой — стенка на стенку. После первой же атаки боевые порядки истребителей рассыпались Гигантский клубок из самолетов, сверкая огнем, забушевал в небе. Потом, словно не выдержав накала, распался и растекся в синеве ручейками.

Мне пришлось преследовать одиночный истребитель. Извиваясь, как вьюн, он ускользал из моего прицела и приближался к государственной границе. Перелетать ее нам не разрешалось. Я торопился с атакой и из-за спешки попал под меткую очередь японца. Это меня разозлило, и я с еще большей решимостью пошел было снова в нападение. И тут, откуда ни возьмись, появился «И-16» под номером «05» и резко помахал крыльями, требуя, чтобы я пристроился к нему. А как же с самураем? Но самолет еще резче качнул крыльями.

Такие сигналы могли подавать только командиры и комиссары эскадрилий и полков. Я пристроился к незнакомцу. Тот сразу же помчался за врагом и открыл по нему огонь. «Не попадешь же, далеко», — мысленно упрекнул я товарища.

Красные и зеленые нити, заструившиеся вокруг противника, заставили его метнуться в сторону. Я за ним, но «И-16» снова резко и коротко махнул крыльями и продолжал полет по прямой.

Не одобряя маневр своего ведущего, я нехотя выполнил его команду. Скорее всего из любопытства, чем подчиняясь: мне, как комиссару, тоже было дано право махать в воздухе крыльями. Верно, у меня не было уверенности, что я, имея это право, поступлю правильно, не выполнив команду этого «И-16».

И действительно, метнувшийся в сторону японец затормозил, уменьшил скорость. Мы же, продолжая полет по прямой, этим воспользовались и настигли его еще до реки. Правда, он оказался чуть в стороне от нас, но стоит немного довернуться — и враг будет в прицеле. И сделать это, как мне казалось, надо быстрее.

К сожалению, мой ведущий не торопился с атакой. И противник, видя, что его пока никто не тревожит, продолжал лететь на всех парах. «Уйдет! — забеспокоился я, увидав впереди зеленую пойму Халхин-Гола. — Чего же медлить?»

И тут случилось, как мне показалось, что-то невероятное, выходящее за мои представления о воздушном бое. «И-16», словно предупреждая вражеского истребителя: «Иду на вы», — помахал крыльями и плавно, демонстративно заложил самолет в глубокий крен в сторону японца. Тот понял — разворот для атаки. И чтобы не попасть под прицельный огонь, круто повернулся на атакующего.

Я заметил, что наш истребитель только сделал крен в сторону японца, а самолет удержал в прямолинейном полете. Это была имитация атаки, ложное движение, тонкая хитрость. И враг клюнул — сам наскочил на прицел истребителя, но в следующее мгновение понял свою оплошность и попытался снова вывернуться. Однако было уже поздно. «И-16» на миг, на очень короткий миг, застыл у него в хвосте. Совсем рядом! Как лезвие кинжала, блеснул огонь, и противник, словно споткнувшись, рухнул прямо в реку.

«Вот это да! — восхитился я неизвестным мне приемом атаки. — Очередь — и самурай концы в воду».

Вслед за мной приземлился и «И-16» с номером «05». Из него быстро выскочил летчик. Это был Сергей Грицевец. Значит, это он с одной очереди снял вертлявого японца.

— Кто сейчас летал на двадцать втором? — с какой-то строгой заинтересованностью спросил он.

Я представился, приготовившись выслушать суровый упрек за свои суетливые атаки. К моему удивлению, строгое лицо Грицевца расплылось в приветливой, по-детски открытой улыбке.