Николай Новосёлов - Опаленные войной

— А мотор затушили?

— Затушили, дорогой, затушили. Принеси-ка НЗ, — сказал Вадов штурману, и когда тот вернулся с коробкой, достал из нее плитку шоколада. Разломив пополам, протянул половинку Молчанову, другую спрятал в карман.

— На, поешь, легче будет.

Радист медленно жевал шоколад. Штурман наблюдал за каждым движением его губ. Завязав коробку НЗ, командир пожал Молчанову руку.

— Ну, набирайся сил. Все будет хорошо. А мы пойдем осматривать самолет. Если что нужно, стучи в борт вот этим ключом. На льду сказал негромко штурману:

— Мишу положи в переднюю кабину. Его комбинезоном укрой Женю да подстели парашют, а то холодно, как бы не замерз — крови много потерял. Да поглядывай по сторонам, если что — кричи меня. И — в башню к пулемету.

Штурман нехотя направился в кабину. Снимать с мертвого человека одежду неприятно, тем более, если приходится это делать впервые.

«Чертов дед! Сам брезгует, так меня заставил. И что меня дернуло лететь с ним? Здорово похож на отца, вот и потянуло к нему. Как будто нет своего экипажа. Ведь говорили «роковой командир», «командир смертников» — не послушал. Захотел отличиться. Разубедить всех. Вот и отличился. Не зря его ребята не любят… Всегда ходит один, никогда не улыбается… Трижды сбивали, трижды один возвращался. Хитрый! Надо самому поесть, так Молчанову для отвода глаз сунул…»

Перед люком штурман остановился, словно что-то вспомнил. Оглянулся, увидел командира: «А может, запас отдельный делает? Он же опытный. Может, потому гибли члены его экипажей?»

После осмотра самолета поднялись в кабину радиста обсудить положение и наметить план действий.

Залезли в башню к пулемету. Молчанов опять лежал с закрытыми глазами: видимо, спал. Говорили негромко, почти шепотом, чтобы ему не мешать.

— По-моему у нас один выход. Попытаться найти партизан. Если их не встретим — перейдем линию фронта, — указывая карандашом голубую точку озера на карте, штурман вопросительно посмотрел на командира.

— Неплохо! — согласно кивнул тот. — Но я думаю так. Уйти к партизанам никогда не поздно, пробираться к своим тоже. Но спрашивается, зачем мы тогда спасли самолет, рисковали жизнью?

Командир задумался, точно что-то взвешивая в уме.

— Есть у меня одна мысль, только не знаю, будешь ли ты согласен. Я так считаю: не попробовать ли нам взлететь на одном моторе?

— На одном моторе?

— Да, на одном. Бывали и такие случаи.

— А потянет ли мотор?

— Думаю, что потянет. Тянет же он с выравнивания? До пяти тысяч метров можно набрать на нем высоту. И потом мы поможем ему тянуть.

— Как?

— Выкинем броню — это сотни килограммов! Пулеметы, бомбозамки, прицел, радиокомпасы — вот и взлетим. Так что это лучший выход.

— Я все же считаю: надо искать партизан.

— Это второй вариант! Учти, взлетим — через два часа будем дома, а пешком — через два месяца, если придем. И самолет потеряем.

— Но неизвестно еще — взлетим или не взлетим. Может, на взлете разобьемся или не долетим…

— Короче, ты отказываешься работать?

— Не отказываюсь, но не вижу смысла.

— Я командир, и ты обязан выполнять мой приказ!

— По-моему, товарищ командир, нас всего двое, и здесь надо больше согласовывать, а не приказывать.

— Что-о? — у Вадова задергалось веко. — Хорошо! Не хочешь подчиняться, иди куда глаза глядят. Я буду работать один. Сопляк! — он спрыгнул на пол, скрылся в люке.

Штурман растерянно глядел вслед. Потом не спеша пошел к люку.

«Нехорошо получилось! Как его убедить? Ведь наверняка здесь есть партизаны. Хоть бы Молчанова им оставить».

Он нашел командира в пилотской кабине. Тот снимал бронеспинку с кресла.

— Послушай, командир, ну давай я пойду в лес? Будем действовать в двух направлениях.

— За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

— Ну, почему ты не хочешь согласиться со мной?

— Потому что через несколько часов мы должны взлететь. А партизан искать не так просто. Не на берегу же они живут? А если живут — сами придут к нам?

Штурман помялся, переступая с ноги на ногу, тяжело вздохнул:

— Ну, как хочешь. Говори, что делать?

— Давно бы так! — поднял голову командир. — Ох и упрямец же ты… Помогай!

Часа за три сняли связную и командную радиостанции и антенны, запасные блоки станции радиста. Антиобледенительные бачки со спиртом, ракетницы с ракетами, инструментальная сумка — все было выброшено. Осматривая самолет, командир повторял:

— Учти, от одного-единственного лишнего грамма зависит судьба взлета. Выбрасывай все, без чего можно лететь.