Валерий Кормилицын - Держава том 2

– Господин фельдфебель, дозвольте сказать, – щёлкнул каблуками сапог ефрейтор.

«Это тот, что сапожную щётку уронил и наряд не в очередь от Лебедева заработал в день первого моего дежурства», – вспомнил Рубанов, облокотившись плечом о косяк и скрестив ноги.

– Говори Сидоров, коли приспичило, – разрешил фельдфебель.

«Хорошая русская фамилия, – мысленно отметил Рубанов, – практически, как моя. Не какой-нибудь Нилус или Гороховодатсковский».

– Господин фельдфебель, а на покупку одеял денег-то от казны не отпущается… Одеяла ни к мундирным, ни к амуничным вещам не относятся. Я уже восемь лет служу и знаю, что нижним чинам от царя-батюшки полагается шинель, шапка, фуражка, мундир, – стал загибать пальцы ефрейтор, – шаровары, поясной и брючной ремни, подсумки для патронов, котелок, кружка, ложка, баклага…

– Молча-а-ть, ржавчина! – рыкнул фельдфебель.

От этого рыка рота вытянулась во фрунт, и даже Рубанов встал по стойке смирно, вспомнив, видимо, училищные времена. Но быстро исправился, выставив правую ногу вперёд и скрестив руки за спиной.

Пал Палыч остановился напротив бунтовщика, нахмурился, тоже убрал руки за спину и пару раз переместился с каблуков на носки сапог и обратно.

Покачавшись таким образом и успокоив этим нервную систему, спокойным уже голосом вымолвил:

– Я тоже не портянкой утираюсь и разумею, что нам от казны положено. И точно знаю, что в баклаге, которую ты всуе упомянул, вода должна булькать, а не винище, как у некоторых чересчур грамотных ефрейторов…

«Откуда знает? – перетрухнул Сидоров. – Ишь, телескопы выпучил».

– Ну, что на это скажешь, друг мой анисовый? – взяв пример с Рубанова, тоже выставил правую ногу вперёд. – Да и сейчас, кажись, винный градус в нутрах твоих бродит?!

– Никак нет, господин фельдфебель… То от портянок дух спиртной идёт. А раз в неделю и мухи веселятся, – рассмешил роту Сидоров.

– Му-у-хи веселя-я-ятся, – вновь повысил голос фельдфебель, видя, что рота на стороне ефрейтора. – Всего восемь лет назад репьи коровам из хвоста выдёргивал.., а тут разверз уста ефрейторские… Вот постоишь с полной выкладкой, да на морозе, у выгребной ямы, веселье-то мигом пройдёт. Неужто нам срамиться перед второй ротой и шинелями укрываться? – отошёл от поверженного ефрейтора. Надо мной уже не то что мухи, ихний фельдфебель от смеха лопается. И не раз в неделю а, почитай, кажный божий день, да ещё по два раза, – волком зыркнул на Сидорова. – Допрыгаешься у меня, – решил сравнять ефрейтора с сапожной щёткой. – Ишь, хлебальник расстегнул… Фельдфебелю ещё перечить вооружился… Чтоб было! – веско произнёс он. Всем ясно? Вопросы есть?

Роте всё стало ясно, и вопросов не было.

Зато они мухами роились в голове Рубанова.

– Пал Палыч, – обратился он к фельдфебелю, когда тот появился в канцелярии. – Вы, конечно, дольше меня служите, – констатировал неоспоримый факт, на что фельдфебель одобрительно хмыкнул. – Так объясните мне, на какие такие деньги нижние чины одеяла купят. Их жалованья разве ж хватит на это? Год копить будут и то не накопят, – стал развивать мысль Рубанов. – Из чего денежное довольствие у рядового складывается? – как давеча ефрейтор, стал загибать пальцы, решив блеснуть перед фельдфебелем офицерской эрудицией. – Собственно, из небольшого жалованья. Из наградных денег, которые даются на приобретение дополнительного нижнего белья, на пошив и ремонт сапог. Из караульных денег, за несение службы в карауле… Но это всё по 50, по 55 копеек. На одеяла явно не хватает… И без сапог нижний чин ходить не будет, коли на одеяло истратит…

«Э-эх, воробышек неоперившийся», – с неожиданной для себя лаской подумал фельдфебель.

– Ваше высокоблагородие, – как положено, обратился к офицеру Пал Палыч. – Правильно вы всё говорите. Однако, окромя всего прочего, деньги идут за все парады и смотры, учения и манёвры в Высочайшем присутствии проводимые. А это очень даже неплохо оплачивается. Рядовой гвардеец получает рубль. Ефрейтор Сидоров – полтора. Младший унтер, – тоже стал загибать пальцы, – трёшницу. Старший – пятишницу. Фельдфебель срочной службы – червончик, а сверхсрочной, целый четвертной от Его Величества. А деньги за вольные работы?! После лагерных сборов начальством на них предоставляется несколько недель. Занятий в это время не проводится, сами знаете. В казарме оставляют самую малость людей для караульной службы. Да неужто эти накопления пропить? Нехай лучше одеяла купят… Фельдфебель второй роты, Иванов Василий Егорыч, на этом настоял. Купили, черти. А ещё у них есть кот дрессированный, – тоскливо вздохнул Пал Палыч.