Владимир Малыхин - Наследник

— А ты не задавай глупых вопросов! Прибавим лучше шагу!

* * *

В проходной завода они увидели толпу работниц, которые слушали военного, стоявшего на

подножке грузовика.

— Кто это? — спросил Виктору ближайшей женщины.

— Да это наш, — ответила она, — Степка Гущин. Токарем был, теперь артиллерийский старшина.

За снарядами к нам приезжает.

Старшина, потрясая сжатым кулаком, продолжал свою речь.

— Так что будьте спокойны и не психуйте! Фрицам Москву сроду не видать! Мало каши ели!

Ясно?!

— Люди говорят, что Гитлер нас окружил, — крикнула одна из женщин, — как быть-то?!

— Говорят, что кур доят! — крикнул старшина.

— А почему все бегут?! — спросила другая.

— Те бегуны, у кого штаны полны! — весело крикнул старшина, — баба с воза — кобыле легче!

— Ишь, какой герой нашелся! — зашумели женщины. — Ты, Степка, насчет нашего пола не

очень! — Лучше скажи, когда немца погоните?!

Старшина поднял руки, успокаивая женщин:

— Ладно, ладно! Я же в шутку про бабу. . Надо же понимать! Давайте за работу, бабоньки!

Грузите побыстрее гостинцы для фрицев и, как говорится, смерть немецким оккупантам!

К грузовику подошел бывший начальник сборочного цеха, оставшийся здесь за главного, встал на

подножку рядом со старшиной и крикнул:

— Сейчас машину подадут к заготовочному, там и загружайте! Мы поможем!

Грузовик въехал на территорию завода, за ним шумной толпой заспешили женщины. Анна

Семеновна и Виктор пошли за ними.

— Я им помогу, — сказал Виктор, — и в цех к Андреичу!

— Он тоже остался? — спросила Анна Семеновна и, не дожидаясь ответа, твердо сказала: — Я

тоже иду им помогать. А потом пойду к этому новому начальнику. И пусть он меня немедленно

оформляет на любую тяжелую работу. Я не хуже других...

* * *

Дул холодный октябрьский ветер, над Москвой тяжело нависли свинцовые тучи. Кое-где они

заслонили собой, похожие на толстые сигары, аэростаты ПВО. Девушки-зенитчицы слезящимися

глазами внимательно оглядывали в бинокли неуютное хмурое небо. Улицы города были пустынны,

дома с окнами, кое-как заклеенными бумажными полосками, чем-то напоминали наспех

перевязанного раненого...

По площадям и переулкам опустевшего Кремля шуршали хрупкие от инея осенние листья,

подгоняемые вечными кремлевскими сквозняками. Старый полуседой ворон, тяжело взмахивая

лохматыми крыльями, перелетел с Успенского собора на крышу здания Совнаркома и уселся там на

карнизе, зло покосившись на двух охранников желтым глазом Ивана Грозного.

В тот вечер, 19 октября, Сталин созвал в Кремле экстренное расширенное заседание

Государственного Комитета Обороны. Он был бледен и немногословен, обвел тяжелым взглядом лица

присутствующих и коротко сказал:

— Положение на фронте всем известно. Будем защищать Москву?

Ответом было гробовое молчание. Молотов, нахмурясь, протирал пенсне, Калинин пощипывал

клин бородки, остальные тоже молчали. Не дождавшись ответа, Сталин обратился к Молотову:

— Твое мнение?

— Защищать! — сказал Молотов, надевая пенсне и преданно глядя в лицо Сталину.

— Михал Иваныч?

— Защищать! — кивнул головой Калинин, — обязательно защищать! — повторил он, прихлопнув

ладонью по столу.

Сталин опросил всех присутствующих, в том числе и приглашенных на это заседание

А.С.Щербакова и В.П.Пронина [А.С.Щербаков в то время — секретарь МГК и МК ВКП(б), секретарь

ЦК; В.П.Пронин — Председатель Моссовета]. Все высказались за то, что Москву надо защищать.

— Хорошо, — сказал Сталин, — я другого ответа не ожидал. Маленков предложил Проект

Постановления ГКО по этому вопросу. — Он бросил взгляд на Маленкова, — но этот Проект не

годится. Я предлагаю новый текст Постановления ГКО.

И, прохаживаясь по ковровой дорожке кабинета стал диктовать:

— Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100 — 200 километров от

Москвы поручена командующему Западным фронтом, генералу товарищу Жукову.

Сталин помолчал и продолжил:

— В городе с 20 октября вводится осадное положение. Нарушителей порядка предписывается

отдавать под суд военного трибунала, — он опять помолчал, потом, сделав рукой наотмашь короткий

энергичный жест, закончил:

— А провокаторов, шпионов и агентов врага — расстреливать на месте.

Окинув присутствующих быстрым прищуренным взглядом, спросил:

— Согласны?

Ответы были:

— Да! Конечно!